Текущее время: 28 мар 2024, 20:20




Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 4 ] 
 К ЧЕМУ ПРИВОДИТ ИДЕАЛИЗМ ... V. ЦГВ А вот собственно и ... 
Автор Сообщение
Постоянный участник
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 23 фев 2008, 12:00
Сообщений: 77
Сообщение К ЧЕМУ ПРИВОДИТ ИДЕАЛИЗМ ... V. ЦГВ А вот собственно и ...
К ЧЕМУ ПРИВОДИТ ИДЕАЛИЗМ ИЛИ ЛЮБОВЬ К СТРАНЕ ВЕЧНОЗЕЛЁНЫХ ПОМИДОРОВ

V. ЦГВ

А ВОТ СОБСТВЕННО И … АРМИЯ

Дорога в «заграницу»

И вот настал «наш» день.
Строго говоря, почти никто из нас, отправляющихся служить в Чехословакию, не знал, что там есть наши войска. Все прекрасно знали о существовании ГСВГ, даже о войсках в братской Монголии и то знали, но мало кто имел представление о том, что мы присутствовали и в ЧССР и в Венгрии, не говоря уж о такой экзотике как Куба, Эфиопия, Ливия, Мозамбик или Ангола. Причём в перечисленных странах помимо советников действовали, как во времена Афганистана стали называть, ограниченные контингенты Советских войск. Были это в основном специальные части. Понятно, что пехоту или танкистов загорать на берега океанов под африканское солнышко не отправляли, но ребята из нашей службы присутствовали однозначно. И братская помощь, оказываемая тамошним народно-демократическим и т.п. режимам была представлена в самом широком спектре.
Но нашему выпуску не очень повезло. Дело в том, что на дальних базах смена происходила раз в год. И наши предшественники практически полностью уехали кушать экзотические фрукты. А для нас была уготована только Европа.
Рутина сборов происходила, как всегда. Построили, вывели на плац, собрали народ из всех рот в одну компанию, которая называлась «команда № 256», а может, номер был другой, но это не суть важно. Представили нам старшего. Опять капитана. Очень хороший человек был, И совместная служба с ним в дальнейшем, это только подтвердила. Старшины сдали нас, документы и наше имущество сопровождающему капитана сержанту, после чего было объявлено, что у нас есть пол часа, чтобы попрощаться и т.д. Оставив мешки под охраной приезжего сержанта на плацу, мы пошли испить кефиру на посошок с ещё остающимся народом.
Прощание, обмен адресами и телефонами, обещания железобетонно встретиться в шесть часов вечера после войны у третьей колонны Римской капеллы … вам это знакомо? Также было и в пионерских лагерях и в строительных отрядах, и перед отъездом с дачи … и.т.д., и т.п. Искренне, кажется, что так и будет. Что в лепешку расшибёшься, но выполнишь своё обещание. Но! Через неделю уже перестаёшь вспоминать, а через три месяца, частенько, не можешь уже вспомнить и имена ребят, с которыми как тебе казалось ещё недавно, ты будешь дружить всю оставшуюся жизнь!
«Боже, какими мы были наивными …..»
Но вот, помахав фуражками из кузова, выезжавшего за ворота ЗиЛа, друзьям остающимся на плацу родного учебного центра, мы навсегда (как мне тогда казалось) покинули ставшую за полгода родной, территорию.
Привезли нас опять же на аэродром того же Тамбовского училища, все-таки, наверное, лётчиков. Вылезли, построились, посчитались. Получили разрешение курить, но с условием окурками не бросаться и не разбегаться дальше десяти метров от эпицентра. Типа тут может самолётом задавить. Но ни одного, чего-либо похожего на какой-нибудь из известных нам летательных аппаратов не наблюдалось. Уселись мы на мешки и заскучали. Понятно, что предстоял полёт. И никуда-то там, а в «заграницу». Но как-то не так это представлялось. Хотелось какой-то торжественности и праздника. А тут как-то всё очень буднично и серенько. Да и на чём лететь предстояло, тоже было непонятно, пустовато как-то было вокруг. Возникали мысли, а не обманули ли нас. Но, хорошая погода, природа…. Расстелили мы шинелки и расселись-разлеглись. А чего нам? Солдат спит, а служба идёт!
Разговор шёл о том, на чём полетим. Кто-то утверждал, что за границу летают только ИЛ-62, но в то же время полоса для такой машины, вроде маловата, да и не возят военных на гражданских самолётах …
Вот так и судили мы, рядили. Беседу нашу нарушили еще три военных автомобиля, из которых стали выгружаться тоже военные солдаты. Они слезали на землю, как-то очень неловки и форма у них была совсем необмятая и без знаков различия. Это были совсем новенькие и свеженькие бойцы, только призванные парни. Их всего три дня назад в армию за … это, призвали.
Ну, тут началось. Мы то казались себе уже стариками, а тут … салажня зелёная.
Весёлые и задорные выкрики:
- Вешайтесь, салабоны !!!!, которые вызвали широкую и добрую улыбку на лице нашего сержанта, смысл которой станет, ясен позже, перемежались с заинтересованно вопросительными: - Откуда, мужики? Это вопрос вопросов для солдата срочной службы и военного человека вообще. Этот вопрос является обязательным при знакомстве людей в форме, находящихся вдали от дома.
- Куда собрались, военные? Одним словом изгалялись мы как могли. Нам это казалось весёлым развлечением. Было нам, конечно, скучно, с одной стороны, а потом традиция такая. Куда ж деваться?
Потом выяснилось, что ребята, действительно три-пять дней как из дома. В основном все они родом из близлежащей местности и отправляются тоже в ЦГВ. Это нас как-то объединило и пошли разговоры про службу. Рассказывали мы им конечно страшилки всякие. Тоже традиция. Так и сидели.
Но стало вечереть. Стало несколько прохладно. Кушать опять же захотелось, и не только. А вокруг, понимаешь, ни деревца, ни забора, ничего такого, за чем можно укрыться. Вот и встал вопрос: «Доколе?» и второй «А где?».
Чуть позже разобрались, конечно. Отвели нас в лесок на краю летного поля. Там были какие-то палатки, ну и удобства всякие.
Только, когда уже начало основательно темнеть, раздался свист турбин и на землю плюхнулся ТУ-154, обычный, аэрофлотский.
Нас построили. Пришёл уже знакомый мне, прапорщик-пограничник. С ним пришли наш капитан и ещё другие офицеры. Пересчитали, как водится, проверили пофамильно. Пограничник даже сверил военные билеты со списком. Нас, ветеранов, повели к самолёту, а у молодёжи зелёной, ещё и мешки с карманами проверили. Это, чтобы контрабанду не провезли, значит. Ох, и сетовали потом некоторые из них. Единственно. Что у них было запрещённое, это советские деньги, которые и изъяли. Взамен, правда, выдали какие-то квитанции, но, подозреваю, что получить потом по этим квитанциям, что-то обратно, вряд ли кому удалось. Кто-то, конечно, смог утаить валюту. Кто где. Но воспользоваться её вряд ли кому удалось. Почему не проверили нас? Наверное, посчитали, что наш особист уже всё сделал. Поэтому кое-кто из нас, конечно, вывез за границу незаконно разные суммы.
Но воспользоваться ими не удалось. Сержант, нас сопровождающий, рассказал нам по секрету, что на въезде в Божьем Даре (прозвучало это название впервые именно так, и звучало как-то очень сильно непривычно и удивительно) будет шмон жуткий. И у кого найдут, то вплоть до дисбата. А как же. Контрабанда!!! Ну, мы деньги ему на сохранение и отдали. Больше, конечно, мы их не видели. Пошли наши денежки дедушке на пополнение дембельского чемодана. Ну, анекдот, просто. Я так и не перестал удивляться этому явлению. Просто болезнь какая-то. Всегда и везде вытряхивались какие-то активы из карманов солдат. Причём на девяносто девять и девять делали это свои же солдаты срочной службы. Это и проверки писем перед выдачей их в руки получателю, и… но об этом в своё время.
Наконец погрузили всю команду. Даже конфеты перед взлётом раздали.
Полетели.
Единственно примечательным событием за время полёта было объявление командира корабля о пересечении государственной границы, после которого мы притихли. Ведь для большинства из нас, это было впервые. МЫ ЗА ГРАНИЦЕЙ !!! Ответственность давила, знаете ли.

Божий дар

« … Поздний день встает не русский
Над немилой стороной.
Черепичный щебень хрусткий
Мокнет в луже под стеной …
… Скучный климат заграничный,
Чуждый край краснокирпичный … »

Именно так, как прозвучало впервые. Соблюдаем историческую правдивость, ничего не приукрашивая. Это я к тому, что не надо меня ловить на слове, если что-то будет звучать неправильно. Потому что рассказываю, как было, кому захочется поправить, пусть вспомнит себя в первые дни в ЧССР. И станет всё понятно.
ИТАК !!!
Самолёт стал заходить на посадку, о чём нас любезно предупредили стюардессы, попросив пристегнуть ремни и …. Мы прильнули к окошечкам, пытаясь быстрее увидеть, где же она, эта заграница?
Но что увидишь ночью? Так. Цепочки огней вдоль дорог, светящие окна домов.
И, наконец, самолёт коснулся земли. Было уже 5 мая 1977 г. Начало первого ночи. И начало нового этапа жизни и службы.
Трудно было понять, куда мы попали. Самолёт рулил мимо ангаров и МиГов, тогда ещё двадцать первых, мимо топливозаправщиков и … повсюду были военные. Советские. Очень значимо и весомо вставал вопрос. Где эта «заграница»? Куда мы попали? Где море огней и реклам? Где угнетённые негры и прочие рабочие в ярких заграничных комбинезонах? Где иностранные самолёты с эмблемами разных авиакомпаний? За бортом самолёта разворачивалась картина обычного военного аэродрома, причём явно принадлежащего родной Красной Армии. Обманули что-ли? Может, привезли просто на какую-нибудь секретную базу. А, чтобы не было утечки, загрузили нас, что, мол, в Чехословакию летим. Вопросы вставали и вставали, но задать их было некому. Я тут вспомнил командировку и мне стало спокойнее. Там же тоже была похожая картина, но всё-таки климат был другой, и потом … А зачем тогда в Тамбове был пограничник? И почему у нашего капитана заграничный паспорт? Короче основной вопрос был такой – обманули или нет?
Вышли мы из самолёта. Опять, как принято в Советской Армии, построились. Нас, перемешавшихся во время полета с призывниками, разделили тут же по сортам и видам. Их повели налево, нас направо.
Мы шли мимо этих огромных травянистых бугров с железными воротами, в который легко прошёл бы слон. Это были ангары. Некоторые ворота были раздвинуты и были видны острые и хищные носы двадцать первых. Характерный шум военного аэродрома живущего проведением ночных полётов дополнял эту картину.
Навстречу двигалась колонна дембелей, на посадку. Ребята шли весело, орали, да не пели, а орали: «Прощай страна, совсем чужая, Прощай военный городок. Прощай и чешка молодая ….» Вот! Выходит не обманули. Не до такой же степени было тут всё засекречено, что даже дембелей заставили такое петь. В руках у парней были раскрашенные чемоданы и ещё на груди у некоторых сверкали непонятные значки. Парни улетали домой. На том самом ТУ, на котором привезли нас. И так защемило сердце, знаете…. Ведь нам ещё предстояло полтора года, а ребята уже завтра будут дома. А мы тоже уже успели соскучиться и по дому и по своим близким.
Я на минуту представил себе, что это вот я иду, в этой толпе весёлых дембелей, иду по дороге к самолету, который унесёт меня домой. Даже слёзы выступили на глазах.
Увидев нас, ребята радостно заорали традиционное «Вешайтесь, салабоны !!!». Мы то подумали, что они это тем, другим, нашим попутчикам, но адресовано было это явно нам.
Привели нас, к каким то опять палаткам. Опять отобрали военные билеты и загнали под крышу большой палатки. Тут мы опять встретились с попутчиками. Они какие-то очень притихшие сидели в углу. Среди них ходил пожилой прапорщик с красными петлицами и
о чём-то их расспрашивал. Цвет петлиц резанул глаз. После центра, казалось, что кроме черного цвета погон или петлиц, другого в природе не существует.
Солидный как полковник, чесслово, прапорщик подошёл к нам. Окинув нас суровым взглядом, он задал вопрос:
- Права, с легковой категорией у кого есть?
Нашлось нас несколько, признавшихся.
- Предъявите! Но ни у кого, в том числе и у меня, с собой их не было. Только один из ребят, выпускник 4 роты, протянул ему корочки. Прапорщик внимательно их посмотрел.
- Работал на легковой?
- Да.
- Где?
- В Харькове, в такси.
- Военный билет! Потребовал командирским голосом прапорщик.
- Он у старшего, слегка запинаясь, вставая, ответил парень.
- Старший кто?
- Капитан Прохоров, - малый кивнул на нашего капитана, который сидел у стола, где происходила сверка наших военных билетов с таинственным списком.
Прапорщик, не спеша, вразвалочку подошёл к столу, и не обращая внимания на нашего капитана, потребовал у сверяющего офицера, именно потребовал, а не попросил, причём довольно строго.
- Военный билет, - он заглянул в права, - рядового такого-то дай!
- Это специалисты, из них …. Начал, было, наш капитан, но противная сторона даже не обратила на эту попытку никакого внимания. Он обращался исключительно к вставшему перед ним офицеру, протянув руку за требуемым.
Тот молча и без возражений согнулся над столом, нашёл документ и протянул его прапорщику.
- Отметьте, что рядовой такой-то убыл в в/ч пп ….. – бросил он проверяющему. Наш капитан попытался говорить что-то по поводу того …., но прапорщик, не удостоив его даже взглядом, шагнул к нам.
- Бери мешок, солдат. – И повернулся к щеголеватому сержанту, который стоял около входа. – Этого в машину.
Для нас это был некоторый шок. После центра, где прапорщиков то мы и не видели, кроме старшины. Но, если уж и видели, то никто из них не позволял себе подобного по отношению к офицерам.
Вот так круто, в одно мгновение могла повернуться судьба солдата. А если бы у меня права тоже были с собой? Если бы брат, приезжавший ко мне в Тамбов на свидание перед отправкой, не забыл бы мои права дома, а привёз бы их мне? И моя судьба могла бы сложиться по-другому. Вот ведь от каких мелочей зависит порой наша жизнь.
Мы с завистью проводили глазами нашего собрата, уходящего в новую жизнь. Конечно, ему предстояла какая то интересная судьба. Недаром же права потребовались именно с легковой категорией. Паренька этого я потом встретил. Он в гарнизон привозил какого-то бугра. На «Волге». Попал он в автороту, обслуживающую штаб группы.
Но вот формальности закончились и под командой нашего сержанта мы двинулись. Около палатки сержант радостно обнялся с радостно заулыбавшемуся ему солдатиком. Они по
дороге завели какой-то малопонятный нам разговор. Кто уехал и с какой партией, и прочее тра-та-та.
А вот и транспорт. Неказистый, но сверкающий, ЗиЛ-130. Попрыгав в кузов, мы устроились на жёстких лавках. Пропетляв по узким проездам гарнизона, машина остановилась у ворот. Через минуту они открылись, и машина выкатилась на дорогу. На настоящую заграничную дорогу и мы поехали по этой самой «загранице» …..

_________________
ГРАДЧАНЕ-ВЫСОКЕ МИТО-ШУМПЕРК-ЧЕРВЕНА ВОДА
1977 - 1982


24 мар 2008, 20:26
Профиль
Постоянный участник
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 23 фев 2008, 12:00
Сообщений: 77
Сообщение 
«Заграничная» дорога или взгляд на Чехословакию из кузова военной машины

Что можно увидеть из покрытого брезентовым тентом кузова военного ЗиЛа? Если смотреть очень внимательно, то много. А смотрели мы очень внимательно, поскольку интересно было до одури. Хотя мне и приходилось бывать до армии за границами нашей необъятной, но это сколько времени прошло, да и пол года в казарме за высоким забором учебного центра способствовали жажде новых впечатлений.
Ну, давайте по порядку.
В кузове Зил-130 всем ездить приходилось? Сидя на жёсткой деревянной скамейке. Если не приходилось, объяснять бесполезно. Так вот ощущения от движения по чешской дороге, в корне отличались от подобных, испытываемых в Союзе. Машину не трясло, она не подпрыгивала и не подскакивала. Она ехала ровно и спокойно. Нам не приходилось хвататься за дуги и борта, чтобы не вылететь из кузова. Скорость была довольно приличная и только на поворотах, когда крены становились выше критических, надо было придерживаться. Но мы ехали гладко и без встрясок. Вот это было первое ощущение «заграницы» - отличная ровная и гладкая дорога.
На улице было темно, но очень часто возникали освещенные участки дороги. Это были в основном дорожные развязки. На указателях были настоящие «заграничные» названия, прямо как в кино «про ихнюю жизнь». Мелькали незнакомые и от этого ещё более волнующие названия. Нет, названия мест PRAHA, или там, скажем, , BRNO, были не чужие, но всякие там SWITAVY или LIBEREC NAD ORLICE, нам ничего не говорили и ни на какие мысли не наталкивали, зато вызывали чувство причастности с какой-то потаенной части заграничной жизни, скрытой от посторонних глаз. Части, так сказать, предназначенной для внутреннего употребления.
Вот, кстати, что интересно. Это из опыта последующих событий. Когда я приезжал в отпуска в Союз, или возвращался из командировок, больше всего вызывало вопросов и некоторого завистливого внимания у собеседников, упоминание не названий столиц или больших, всем известных городов, а именно маленьких населенных пунктов. Это подчёркивало, как уже было, сказано настоящую причастность к заграничной жизни, а не просто так – в турпоездке был. Этакий флёр избранности, знаете. Приятно, весьма, знаете ли.
В свете фонарей, можно было заметить, что на дороге и около очень чисто.
А когда мы въехали в первую какую-то деревню и увидели первые чешские вывески, то это вызвало вопросы к нашему «местному» сержанту.
- Это что за город?
- Да какой там город? Деревня обычная. Судя по тому, как мы быстро проехали этот «город», так оно и было. Но дело было в другом. Фонари вдоль дороги. ТРОТУАРЫ !!! Ну, вы много деревень в семидесятые в Союзе с тротуарами видели? Ухоженные газоны и цветники. Отсутствие заборов или даже штакетников вокруг домов. Дома, такие чистые и красивые, что … Украшенные цветами подъезды и окна. И цветы не оборванные, хотя и очень красивые. Не валяется никакого мусора. БУДКИ ТЕЛЕФОННЫЕ стоят !!! И в центре этой деревни, ярко освещённые витрины со светящимися в ночи вывесками “POTRAVINY”, “HOSTINEC”, “KINO”, “ … какие то там ZBOZY”. Ну, кино понятно.
- А нафига гостиница в деревне, тащ сержант?
- Это пивная у них так называется, - был ответ. При упоминании о пивной мы сглотнули слюну. Про чешское пиво мы были наслышаны, а я так и вкус его представлял себе очень хорошо.
- А это “POTRA…” как её?
- Это типа продуктового, но у них там все с тележками, как ненормальные носятся, сами все берут, а потом платят у кассы…. При этих словах я чуть не вывалился из машины. На языке крутился вопрос типа, «А ты, из какой деревни призывался?». Хорошо не задал. А то бы, потом икнулся бы он мне раз сто. Ну, чего там говорить то, много ли народа в Союзе в семидесятые имело представление о магазинах самообслуживания? Те, кто жил в больших городах – конечно. А те, кто … сами понимаете.
Когда мы въехали в город. Это был то ли Либерец, то ли … не помню я короче, какой это был город. Вот тут мы вообще офигели. И от чистоты, и от витрин, и от полного отсутствия людей. Не, ну понятно, что ночь. Но это же город. И вообще нет человеков на улицах. Может у них комендантский час. И никакого движения. Для меня, выросшего в Москве это вообще было дико.
Тут мы узнали ещё больше полезного. Что друг солдата это “LEVNE ZDOZY”, и много всякого другого. Вот так и состоялся первый урок чешского языка. В теплой и непринуждённой обстановке. Я думаю, что этот сержант и не знал ничего, кроме вывесок, да “AHOI” и NA SHLEDANOU …
Помимо всего прочего мне показалось, что и воздух был какой то другой. Хотя конечно, начало мая в Тамбове и начало мая в Чехии, это разное. И деревья многие цвели и цветов было изобилие, но было что-то неуловимое в атмосфере – «ЗАГРАНИЧНОЕ» такое.
Так наш путь и продолжался.
Но вот машина свернула с дороги и остановилась. Послышался шум с лязгом и спустя пару минут мы двинулись дальше. Причина задержки стала ясна, когда мы двинулись снова.
В открытом заднем проёме тента показались раскрытые ворота (что странно – серого цвета) и радостно улыбающиеся физиономии ребят из наряда по КПП. Догадайтесь, какое пожелание в наш адрес прозвучало из их уст. Правильно!!! Стандартно-доброжелательное!
- ВЕШАЙТЕСЬ !!!
Мы въезжали в новую «заграничную» жизнь. Это были ворота гарнизона ГРАДЧАНЕ. Или Мимонь-Градчане, или Старые Градчане. Но среди солдат он упорно именовался Градчаны и никаких других, не бытовало.

Ну вот. Вроде приехали.
Батальон.


За воротами машина сразу запрыгала по швам плит и прочим кочкам и рытвинкам. Ну вот, с возвращением на Родину, честно говоря, несколько язвительно и с иронией подумалось мне.
И вообще надо сказать, что наблюдался интересный парадокс. Это наблюдение из будущей моей жизни в Чехословакии, но первая мысль, ещё не оформившаяся, но возникла. За любыми воротами наших гарнизонов было тоже чисто, но чисто искусственно. А у чехов на улицах было просто чисто. Там конечно тоже убирались, но делали это как-то естественно и ненавязчиво, и чистота их улиц, дорог и т.д. Тоже естественна и ненавязчива. Мы же каждый день, иногда с утра до ночи что-то тёрли, скребли, чистили, мели, красили, белили, и всё равно было ощущение искусственности и показушности. Или это просто психологически так казалось.
Вот вымели и вычистили территорию, скажем. Через пять минут гля ….. опять или окурочек или бумажечка, накрайняк просто плюнуто. Через пару часов – будто и не убирались. И даже, если никого там не было, но ветром что-ли приносило. Загадка, одним словом. И разгадки доя сих пор нет. У меня, по крайней мере. И так было везде, где собиралось больше трёх наших.
Сначала мы проехали мимо обычных наших ДОСов, потом пошли дома чешского образца, но не такие красивые, как за забором, а какие-то низкие и приземистые. Это, как
потом мы узнали, был клуб истребительного Градчанского полка, столовая и т.п. Здание штаба вообще было с колоннами и выглядело как ДК в Союзе. Дальше пошли, какие-то заборы, за которыми высились огромные здания (это была ТЭЧ со своими ангарами), небольшое ярко освещённое здание с решётками на окнах второго этажа, но за очень глухим и высоким забором (губа гарнизонная) и снова заборы и разные ворота. Повторю, все заборы и ворота были серого цвета. На воротах, в отличии от Советских ворот воинских частей, не было звёзд. Потом машина въехала в сосновый лес, но опять же среди деревьев шёл серый металлический забор с колючкой поверху.
Вот тоже интересный момент. Внутри гарнизона, т.е. в закрытом охраняемом периметре был ещё более охраняемый и закрытый периметр.
Сержант несколько построжал и произнёс:
- Приехали, вот и Батальон. - Интонация у него была именно такая – «Батальон» он произнёс торжественно и с большой буквы.
Снова короткая остановка, шум моторов и лязг ворот, стандартное приветствие дежурного по КПП, чернявого сержанта с южным акцентом, и вот команда:
- К машине!
Мы выпрыгивали из машины и осматривались. Одноэтажный щитовой барак с пристроенным крыльцом. От крыльца к машине шёл старший лейтенант с повязкой дежурного по части. Длинный, стройный, худощавыё. Это был комсомолец батальона. Про него будет рассказ в своё время. Пока они с нашим капитаном здоровались и о чём-то своем командирском говорили, мы построились. Маскируясь за нашими спинами, представитель наряда КПП шёпотом спрашивал про земляков и интересовался у нас наличием цивильных сигарет. Что это такое дошло не сразу. Как оказалось потом – любые сигареты с фильтром, или даже «Прима», «Беломор» именовались куревом цивильным.
- Так, бойцы! Это дежурный уже обратился к нам. Сейчас идём в роту, до подъёма отдыхаем. После завтрака мандатная комиссия. Вещи оставить в дежурке. Документы и ценности вложить в вещмешки, никуда не денутся, - и, повернувшись к помощнику сержанту, добавил, - я в первой.
- Напра-Во! Шагом Ма-рш! . – и мы потопали к таким же баракам, стоящим в отдалении. Свернув за первый барак, мы увидели плац и дальше забор. За забором справа высилось непонятное сооружение со стеклянным аквариумом наверху, а из-за забора опять таки торчали хвосты двух МиГов. Это была вышка РП и стоянка дежурной пары. А дальше была рулёжка и взлётка. Курорт.
МиГи стояли в семи метрах от стены казармы, в которой мне предстояло жить почти полтора года. Если продолжить прямую от стоянки, то до моей койки, которую мне выделила заботливая Родина, было от силы метров тридцать. А отбойников у вышки было ещё шесть, помимо дежурной пары. А ночные полёты, особенно с середины лета, после прибытия молодых лётчиков, и до декабря были три-пять раза в неделю, это обуславливалось тем, что молодых вводили в строй. Вобщем первый месяц спать было некогда, но потом привык и, если не было полётов, то уже чего-то не хватало. Так что, даже дикий свисторык, прогреваемых авиационных двигателей на стоянке, и рев взлетающих МиГов становился привычным. Удивительное создание человек – ко всему привыкает.
- Тащ стрыйлетант, дежурный ….
- Значит так,- прервал старлей дежурного по роте, который выглядел больше чем странно. Т.е. сверху он был вроде и старший сержант, и даже дежурный со штык ножом и повязкой, но без брюк-сапогов, зато в тапочках, - ты чего такой?
- Мне послезавтра домой, брюки подшиваю, - откровенно и с чувством некоторого превосходства ответствовал сержант.
- А чего тебя Лаврук в наряд поставил?
- Дык это …, замялся сержант.
- Ясно. Уложи бойцов и учти – ЕСЛИ ЗАВТРА У КОГО НИБУДЬ НИХ ОКАЖЕТСЯ СТАРЫЙ РЕМЕНЬ ИЛИ ЧТО-ТО ЕЩЁ, ПРОПАДЁТ ХОТЯ БЫ ОДИН ЗНАЧОК, ИЛИ ТАМ …., то домой поедешь в конце июня. С золотым эшелоном. Это я тебе официально обещаю. Врубинштейн?
- Не извольте беспокоиться, Ваше благородие, чай не впервой.
Этот развязный тон нас несколько удивил, даже больше чем внешний вид дежурного. Но с другой стороны перед нами стоял уже практически гражданский человек, и потом какие тут у них порядки???
Дежурный по части с чувством выполненного долга на лице удалился досыпать, а мы вошли в казарму. Несмело так, с опаской.
- Что, г….(резинотехническое изделие № 1), проспал?,- последовал мощный замах, и дневальный на тумбочке съежился под мощной дланью сержанта. – Ур-р-р-ою, счегол!
- Туда, он махнул рукой направо, ложитесь на свободные койки и не ссыте, никто ничего не возьмёт. Мы себе не враги. Спите, - и коротко хохотнув, добавил, - если сможете. Он вразвалочку пошёл впереди нас и, дойдя до коек, которые стояли справа и слева от прохода, громко и раскатисто объявил:
- А к нам гости приехали !!!
На койках обозначилось шевеление. Мы застыли в проходе. Через минуту появились новые персонажи, Первые вопросы нас уже не удивили.
- Цивильные сигареты есть? А чего без мешков? - услышав ответ, в адрес дежурного,- вот сука! Я бы тушеночки …
Начался разбор, кто, откуда и т.д. Бойцы тут же, никуда не выходя и ни отходя, зажигали предложенные им сигареты. Нам тоже хотелось курить, но было непонятно нам то можно или как? Ну, задал, конечно, этот вопрос один из нас. Толик Мамонтов. Питерец. Чем вызвал веселье и радостные возгласы старожилов.
- Можно, мужик, можно … и добавил после паузы, дождавшись когда Толька и кое-кто ещё купившиеся возьмут в рот сигареты – через год, сынок, не раньше.
Последовали вопросы – кто что умеет и т.д. Короче ещё полтора часа до подъёма пролетели в весёлых развлечениях. Кто-то из нас играл на гитаре и пёл весёлые песни, кто-то травил про новые фильмы, кто-то что-то ещё. Общались, одним словом.
Но за двадцать минут до подъёма заботливые старослужащие уложили нас спать. Ларчик просто открывался. За пяток минут до шести, я, например, ещё заснуть не успел, в коридоре послышался очень странный, какой то щебечуший и вместе с тем строгий голос.
- Почему курилку не подмёл??? Ты ..тра-та-та тыр-пыр-дыр!!!
Оказывается, старшина на подъём приехал. Вот народ и сделал вид, что всё у нас по уставу.
- Учебку не поднимать до семи, - последнее, что я услышал, проваливаясь в сон.

Мандатная комиссия

- Эй, учебка, подъём !!! Пробуждение было тяжёлым. Первые мгновения вообще было непонятно, где мы и чего. Но встали. Заправив кровати, появилось желание умыться. Но ни мыла, ни прочего … всё ж в мешках. Но ребята выручили, даже пастой кто-то поделился. Вот тут впервые я попробовал «Тутти-Фрутти». Помните такую зубную пасту со вкусом жвачки. Или у жвачки был вкус пасты? Это как угодно, но всё равно вкусно.
Мы более или менее привели себя в порядок, и нас увели из роты. В штабе мы разобрали мешки, и нам было предложено пойти «в кино». Т.е. Напротив штаба, в лесочке стояли
врытые в землю пред огромным экраном, скамейки и маленький домик, т.е. кинобудка. Так вот дежурный нас отправил туда, завтракать и ожидать приезда командования. На
довольствие то мы ещё не стояли, у нас был сухпай на двое суток. Наш вопрос о том, где можно взять кипяточку, чтобы заварить чайку, хотя бы, он воспринял как весёлую шутку.
Но потом сжалился, и дежурный телефонист притащил таки нам вскипевший чайник. По паре глотков досталось, и на том спасибо.
Через некоторое время к штабу стали подтягиваться роты, и весь батальон выстроился у штаба. Зачем, нам стало понятно, после команды дежурного. Это, оказывается, народ на завтрак отправился.
Столовая была в гарнизоне. Пешком, по большому кругу до неё было всего то пару километров. В одну сторону. Так потом полтора года почти, каждый день, три раза в день и гуляли. Строевым и с песнями. Очаровательное было развлечение, надо сказать. Сами понимает, жарко или холодно, дождь или солнце, а бывало и снег. Распорядок дня – закон для военнослужащего срочной службы.
Напрямик было метров пятьсот, но так ходили только заготовщики и смена, а батальон ходил по парадной дороге. Удовольствие ниже среднего.
Вот за чаем и сигаретками дождались мы автобуса с командирами. Основная масса офицеров сразу же пошла по своим делам, но какие то два майора и капитан стояли у штаба, разговаривали и посматривали в нашу сторону. Печенью, почувствовав, что это самое что ни на есть местное батальонное начальство, мы подобрались.
От этой группы отделился низенький толстенький капитан с отёчным лицом и мешками под глазами. Его маленькие свиные глазки просто буравили нас на расстоянии. По мере его приближения мы вставали и заправлялись. Он подошёл и стоял перед нами молча. Мы тоже молчали. А что тут скажешь?
- Ну и???, последовало брезгливо надменное.
И тут меня за язык нечистый и потянул. Вот верно говорят «Язык мой - враг мой». Я ляпнул
- Да, сами не знаем, товарищ капитан. Чего нам тут надо?
А был это замполит нашего отдельного Особого назначения батальона. И был он абсолютно подлейшим и мерзчяйшим типом. Конкретный алкаш, подозрительный и мнительный, на всю голову больной капитан Кольцов. Вот сейчас его вспомнил, и меня даже передёрнуло от брезгливости. О лице его я уже сказал. Добавьте всегда влажные руки, бегающий, чего-то выискивающий взгляд. Чего-то всегда озирался, что-то вынюхивал и подслушивал. Тьфу, прости Господи.
Вот с таким, с вашего позволения, офицером – главным политрабочим батальона я ухитрился раз и навсегда испортить отношения в первые же минуты своего пребывания в батальоне. Сами понимаете, как мне это помогло в дальнейшей службе.
- Почему не докладываете? Кто старший?
- Да нет старших, никто не назначил. А чего докладывать то. Вот сидим, ждём, – искренне и чистосердечно отвечал я. Ну, чего тут такого, интересно же человеку.
- Так! Словно вбил гвоздь мне в голову, сказал капитан. – Марш в конференц-зал штаба, читайте пока газеты. Вас вызовут, - и пошёл, как поплыл. Маленький, но гордый. Вредный и г…нистый замполит батальона целый капитан Кольцов.
Ну, мы, попытавшись обозначить подобие организованного движения, втянулись в штаб.
- А где тут это?
Но дежурный уже видно был предупреждён. Конференц-зал оказался чем-то типа ленкомнаты или офицерского класса, если хотите. Расселись мы за столы, разобрали подшивки. Мне достался «Советский Солдат», это было наиболее актуально в данный момент.
Кто-то начал закемаривать, и плюнув на приличия, подложив мешок под голову, сладко засопел. Как показало дальнейшее – правильно сделал. Про нас вспомнили только через три с половиной часа. И то это был зампотыл.
В зал влетел вихрь. Поджарый, загорелый, морщинистый старый майор. Старый! Ему тогда было, меньше чем мне сейчас лет на десять … Господи, как же время летит. Вот, если он жив – дай ему Бог здоровья. Мужчина был классный. Если за что-то имел, то имел от души. Но просто так никого не нагибал. И за всю службу не могу вспомнить, чтобы чего-то у нас не хватало. Так что зампотыл был на своём месте.
- Аттестаты сынки. Вещевые, продовольственные …
- Тащ, майор, все документы у старшего. У нас только военные билеты и свидетельства.
- А, ну ладно. - И вихрь унёсся.
Прошло ещё пол часа и нас по одному стали вызывать на мандатную комиссию.
Дошла очередь и до меня.
Вошёл. Доложил. Стою. За столом человек десять офицеров разного достоинства.
- Гражданская специальность есть?
- Так точно!
- Какая?
- Радиомеханик по ремонту и установке телерадиоприёмников.
- Что заканчивал?
- Московское …
- А, Москвич! – сидящий в центре стола мордастый майор (оказалось тоже типа москвич и комбат), поднял на меня взгляд. Ему в ухо, вытянувшись столбиком, как суслик, что усердно начал дуть замполит. Взгляд, обращённый на меня, посуровел.
- Соколов, проверь.
Интеллигентного вида старший лейтенант начал задавать мне какие-то вопросы по методике ремонта и настройки радиоаппаратуры. Я отвечал. Достаточно грамотно вворачивая и названия всяких там генераторов и стендов. Чувак увлёкся, у нас с ним завязался вполне профессиональный разговор.
- Ладно, - комбат дослушал замполита – и вновь посмотрел на меня. – Сколько групп принимаешь?
- Двенадцать от силы, - честно ответил я.
- Как двенадцать? Норматив третьего класса - шестнадцать. Как же тебе третий класс дали?
В ответ я лишь пожал плечами. Мол, дело житейское. Откуда мне знать?
- Ладно. Иди!
Я вышел в коридор. У меня затеплилась надежда, что попаду я к этому старлею. Ага. Наивный. Кому, какое дело, что я готовый радиомеханик. В бумагах стояло «радиотелеграфист». Оно, конечно, может и состоялось бы, но как мне потом сказал Соколов (это нач. радиотехнической службы и радиомастерской – этот самый интеллигентный старлей), он просил, чтобы меня отдали ему, тем более что у него только один мастер был, но замполит обозначил меня шлангом блатующим, и участь моя была решена – пошёл я в роту. Правда, ненадолго, но в роту. Этого ненадолго хватило с лихвой, но об этом в своё время.
А пока ждала меня должность радиотелеграфиста в экипаже приёмной станции. Третья, что характерно лучшая в батальоне, рота капитана Щенникова.

_________________
ГРАДЧАНЕ-ВЫСОКЕ МИТО-ШУМПЕРК-ЧЕРВЕНА ВОДА
1977 - 1982


24 мар 2008, 20:28
Профиль
Постоянный участник
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 23 фев 2008, 12:00
Сообщений: 77
Сообщение 
[size=117][b]Рота - роточка[/b][/size]

И вот мы в роте. Третья рота 1921 отдельного батальона радиоэлектронного противодействия ОсНаз. Рота капитана Щенникова, лучшая рота в батальоне и даже занявшая первое место в групповом соцсоревновании среди «братских» подразделений.
Я, пожалуй, начну рассказ о роте с того, что расскажу про ребят …. или, говоря языком военным, представлю личный состав на момент нашего появления в роте. И разделю ребят по категориям всем понятным, т.е. по периодам службы. Это, пожалуй, самый нормальный подход, ибо воспоминания вещь избирательная, т.е. какие то моменты, связанные со службой
чаще всего вспоминаются в связке с какими-то людьми. Вспомнил человека, вспомнил какой то момент. Поэтому и форму рассказа изберу именно такую.

[size=117][b]Гражданские[/b][/size]

Этих парней я не помню никого. Пообщаться с ними удалось только в первый вечер, а потом, пока оставшиеся ещё ребята не уехали, они на нас обращали внимания не больше чем на сквозняк. Но, справедливости ради, именно так мы, наверное, выглядели, ибо шуршали с утра до вечера.
Но запомнились они мне вот почему.
Итак, в первый вечер, после отбоя был устроен обширный и подробный брифинг.
Брифинг был более обстоятельным и подробным. Разделение нас по экипажам уже состоялось, и вопросы были уже прикладными.
Проводили брифинг гражданские. На вторых ролях участвовали деды. Вопросы были всякие. Многие наши заявляемые умения и таланты проверялись сразу же.
Гитара? Тут же находился инструмент, и шла музыкальная пауза, если гитарист того заслуживал. Или кто-то получал неудовольствие публики и обещание, что если кому-нибудь ещё подобное будет заявлено, то заявленный инструмент будет засунут в анальное отверстие, причём грифом вперёд и без смазки.
Поёшь? Валяй. Сопровождения нет? Не барин, валяй. После исполнения акапелло, следовал вердикт – запевала, лучше не придумаешь.
Рисуешь! Класс. Замполит узнает – удавим. У тебя и так работы будет навалом.
Шьёшь? Ля! Даёшь дембельские парадки и клеевые х/б, п/ш для дедов ….
Ну и т.д.
Я тоже признался. В чём. Послушайте.
Перед моим призывом (1975-1976 гг) в продаже начали появляться телевизоры с добавкой на передней панели в виде ручки настройки и окошечка, в котором при вращении этой ручки менялись циферки. Это было новшество – подготовка к введению вещания в дециметровом диапазоне. Самих приставок не устанавливали, но место для них было подготовлено. Одна из первых модификаций подобных ТВ – «Рубин 205». Папа, царствие ему небесное, получив то-ли премию, то-ли 13 зарплату, вспомнил точно – двойной оклад за выслугу, купил такой телевизор.
Я, окончив среднюю школу, пошёл учиться в ТУ № 14. По специальности радиомеханик по ремонту и установке теле и радио приёмников. Телемастером стать захотел. И что Вы думаете, стал.
В училище эта тема очень даже изучалась. Т.е. дециметровое вещание. Новшество всё-таки. И, естественно, разные конструкции приставок. И ламповые и транзисторные. Более того, мы эти приставки собирали на практических занятиях. И собирали и настраивали и запускали. Перед самым призывом, ну незадолго, это самое вещание началось. И я собрал такую приставку дома. И дополнительно к 4 Останкинским каналам наш телевизор стал ловить еще несколько – Ленинград и что там ещё.
Для справки – вторая программа телевидения ЧССР и польско-немецкие каналы шли именно в дециметровом диапазоне.
Одним словом не спал я несколько ночей, после этого разговора. НО! В роте, наш чёрно-белый «РЕКОРД» стал уверенно принимать и второй канал телевидения ЧССР, и ФРГ и ГДР (до сих пор снится балет Фридрих Штадт Палас - очень красивые девчонки, и практически только в головных уборах из перьев). Правда, некоторые радиотехнические устройства батальона перестали работать, поломались почему-то. А где было взять детали и радиолампы? Смонтировал я эту приставку внутри телевизора и для того, чтобы
смотреть то, что надо было, достаточно было переткнуть антенный штекер в одно из вентиляционных отверстий задней крышки.
Да. Надо сказать, что я не помню, зачем в роте нужен был телевизор, т.к. в наше время советское телевидение, по-моему, в Чехии не принималось. Но что-то по первому каналу мы смотрели, даже организованно, но убейте, не помню что.
Антенну я сделал из лыжных палок и антенного кабеля. Она была компактная и сборно-разборная. Т.е. спрятать было легко.
В виде особого поощрения, и в силу необходимости подстройки частоты в процессе просмотра, дедами мне было разрешено смотреть телевизор после отбоя вместе с дем. составом, что вызвало жгучую ненависть и б-о-о-о-льшую «любовь» кандедушек. Им деды смотреть не разрешали. Не знаю почему.
Деды оберегали это ноу-хау, как девственность родных сестёр. НО! Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал. Вломили нас по полной программе. И не кому-нибудь, а замполиту батальона. Капитану Кольцову. Причём без технических подробностей. Я особенно технологические тайны не раскрывал. А что? Дырочка в задней крышке для антенного штекера, да вторая для подстроечной отвёртки. Пхнёшь, покрутишь – смотри себе на здоровье.
Антенна была найдена и реквизирована. Телевизор был вскрыт и подвергнут подробному осмотру. ЗАМПОЛИТОМ! Он почему-то не догадался привлечь офицеров-технарей. А, скорее всего никто не согласился, или сделали вид, что ничего нового в телевизоре не заметили, имея конкретные виды на продолжение моей рационализаторской деятельности (что потом и подтвердилось). НИЧЕГО он там не увидел. Ну, радиолампы, ну всякие резисторы – конденсаторы. Проводочки, паечки. Я, естественно, молчу, как все герои-молодогвардейцы вместе взятые. Он меня и лаской и угрозами и … но Бог меня сохранил, смолчал я. А не пойман не вор – при просмотре те нас ни разу не застукали.
Когда всё рассосалось с замполитом, допрос устроил ротный. Вова Щенников. Осматривать злополучный усовершенствованный аппарат он не стал. Бывший спецназовец, к слову. Тот собрал дедов и по-хорошему предложил всё рассказать. Вову все знали, уважали, любили по-своему, и … все показали и рассказали. Вова приказал старшине выдать ещё лыжных палок на новую антенну – раз. Разрешил смотреть, а запрети – всё равно будут, но при условии соблюдения … и т.п. и т.д. – два. Вообщем заключили полюбовное взаимовыгодное соглашение.
А я … ещё долго нюхал канифольную гарь, практически обеспечивая офицерам батальона возможность наслаждаться просмотром всяких телепрограмм.
А все желание похвастаться, что тоже умею. Прикинулся бы шлангом, так нет.
И ещё момент был.
Уже после команды «Отбой», меня дёрнул к себе дедушка один. Земляк, между прочим. Звали его Слава. Фамилие у него было то ли Павленок, то ли Павленко, то ли Павлюков … что-то созвучное этому. Краткая характеристика такая – РЕДКАЯ ГНИДА. Человек, который ни умел особо ничего, ни блистал умом или ещё чего-то там, но постоянно доставал со страшной силой. Эдакий ревнитель традиций и законов казармы. Но, как мы потом узнали, был три периода чмом ходячим, а на четвёртом стал мнить себя авторитетом крутым. Натерпелись мы от него, от скунса …
Так вот позвал он меня и говорит:
- Расскажи дедушке стишок.
Ну, я в ответ конечно, а чего сделаешь, да и просьба была высказана сердечным таким тоном, что подвоха никакого… Короче подумал я и рассказал, автора не помню …
- Московская суета, природа особого рода,
Она и твоя и моя, особого рода свобода ….
Оказывается, рассказать то надо было стишок дембельский. Что типа там:
- Всем дедам спокойной ночи, Пусть им снится дом родной …. И т.д. Я не запомнил, потому что больше его мне рассказывать не пришлось ….. Ну об этом в своё время.

[size=117][b]Дедушки[/b][/size]

Здесь мне, конечно, повезло. Девяносто процентов парней дембельского состава были из Москвы и близлежащей области. В общем и целом деды были весьма и весьма интересные парни. Начну со своего командира.
Генка Бутаков. Земеля. Совершенно нормальный был парень. Дай ему Бог здоровья.
У меня такое ощущение, что я за пол года службы под его командованием ни разу от него не слышал ни крика, ни слова грубого, в принципе. Хотя и не облизывал он нас, но как то очень мягко и спокойно умел … Одним словом, повезло.
С ни связана вот такая история.
Была в ЦГВ «традиция». Молодёжь отдавала свою получку дедушкам, на дембель. Формировалась эта гнусная и гнилая …., одним словом, по настоящему, если назвать, уголовная и грязная привычка грабить, конечно же, в силу безнаказанности этих самых дедушек. Чтобы кто ни говорил, а казарма есть казарма. Если написать книгу, условно «Тайны армейской казармы», то всякие там Петербургские и т.п. тайны будут отдыхать.
Так вот у нас, при получке в тридцать пять крон, меньше двадцати не отбирали. Отдавать деньги положено было дедушке в своём экипаже. То ли в силу того, что у нас в отделении дед был один, Генка командир, то ли ещё почему, но из нас троих не «платил в общак» только я. Ни разу. Думается мне, потому что, основная масса дедов была земляки, хотя у Вовки Кондратьева тоже был единственный в роте «земеля», из Алма-Аты, так Вова платил налог в размере ста процентов доходов. Его зёма был каптёрщик – ефрейтор, вот разный там подшивочный, сапожный, зубной и т.п. Кондрату давал. А на другое молодому деньги зачем? Сладкого хочешь – ладно - на пачку рафинаду. Каптёр в крышах ходил, не кто-нибудь.
Так вот, было дело – загремел я в госпиталь. Получку пропустил. Приезжаю в батальон, мне старшина говорит – у командира отделения. Генка мне минут десять объяснял, что, мол, традиции и прочее … отдал короче двадцать крон. Но в следующую получку отдал остальные, буркнув, что пошло оно мол всё …. Мне кажется у него просто не было в первый момент всей суммы и он решил хотя бы раз реализовать «право деда», но потом его элементарно задавила совесть.
И ещё с ним произошла одна история,… с отпуском парняга пролетел. У нас в батальоне отпуска объявляли, как Бог на душу положит. Примерно пару раз в месяц. Всяко бывало. И по итогу третьего периода, и за случаи на приёмном центре и т.д. и т.п.
Так вот, объявили Гене отпуск. Что такое отпуск для солдата? А в ЦГВ это вдвойне событие. Понятно, что домой хочется, после восемнадцати месяцев службы. Это ещё и обменные деньги. Это и хабар какой – никакой, привезённый для продажи. Т.е. чемодан, упакованный на дембель сервизом чайным да джинсами мериканскими. И главное – в этом случае, никаких придирок особиста не будет к содержимому этого самого чемодана. Человек же в отпуске был.
Так вот. Объявили Генке отпуск. А Генка любитель был. Натурального черешневого сока. Понимаете? Тришняк назывался? И вечером состоялось торжественное заседание демсостава по поводу объявления отпуска дорогому другу.
И надо же было в этот момент приехать ответственному по роте, прапорщику Ионову. Он был зампотехом роты и удивительнейшим человеком. Не было в роте ни одного солдата, кого он называл бы на «ты». Он ЛЕЙТЕНАНТАМ честь отдавал. СВОИМ РОТНЫМ ЛЕЙТЕНАНТАМ !!!!! Его коронка – это звонок по телефону:
- Это говорит, как его, прапорщик Ионов …
Но вместе с тем он был превосходный спец. Не было в роте ничего механически электронно электрического, чтобы Ионыч не мог привести в чувство, и очень быстро.
Он пожилой был уже, служил двадцать пятый календарь (во, блин, написал «пожилой» …, а он тогда младше был, чем я сейчас) и домой его не особо тянуло. Это я к чему всё. Да очень просто. Ответственный назначался у нас на ночь. Так после отбоя, через час, все они
сваливали, до подъёма. Валили домой. Ионыч тоже свалил. Но не домой, а к корефану, начвещу. Тот по лётной столовой дежурным стоял. Поквасили они там чуток и вернулся Ионыч в роту. Баиньки. Ну, кто знал то, что ему дома уже скучно. А там, понимаешь,… Он же со стороны взлётки пришел. Там калиточка была, для понимающих.
Ну и здрасти!!! Фишка проморгала, и Ионыч въехал в тему с полного разгона. АБЗАЦ !!!
Пацаны его, конечно, не докладывать, уговаривали пол часа. Если бы он их одних поймал, где-нибудь в парке, скажем, сто пудов бы не вложил. А тут … вся рота свидетели, вложат самого ведь!
Короче пролетел Генаха, как лист авиационного алюминия над городом Парижем. Шурша и со свистом. Жалко. Он, в натуре, заслуживал. Потому что дело делал спокойно, без истерик, но мощно. Очень за него обидно было.
Вспомню сейчас тех ребят из демсостава, которых теплом хочется помянуть.
Сашка Печёнкин. ПЕЧЕНЬ. Рядовой. Вот тоже пацан был интересный. Спец сильнейший, но не выпендривался никогда. Вообще … ни по какому поводу. Если что-то спросишь, то будет с тобой возиться, пока не врубишься. И без нервов, что характерно.
Я, когда из госпиталя только вернулся. Мне операцию делали – гаймортомия, очень противная вещь, кто знает. Так вот сморкался кровью ещё. А тут плановый марш-бросок. Я вроде хотел к старшине подойти, но, понимая, что понимания не встречу, передумал. Подумал – добегу, не впервой. Но! Сашка сошёл со смены, и воткнул меня на ПЦ. Т.е. на боевое дежурство, на приёмный центр. Это была синекура. Сиди себе шесть через шесть, в тепле и без особых проблем. Так вот, я думаю, на хрена это было Сашке надо? Бежать десятку с полной выкладкой и ещё воевать по дороге? Но ведь сделал же. Сам. Безо всяких просьб.
Я его отблагодарить решил. Роточка прибежала, грязные же все по макушку. Вовка Щенников, ротный наш, гонял на таких мероприятиях нас, как в спецназе ГРУ, откуда он сам и был родом. Подошёл вечером, говорю, Сашка, давай я тебе хэбчик постираю. Так он меня не просто послал, а ещё пообещал употребить в извращённой форме и коллективно … и пошёл сам стираться. Это в то время, когда абсолютное большинство дедов нагнуло молодёжь вплоть до стирки портянок.
Аркаша Сугробов. Зеленоград. Этот, по-моему, даже спал с плакатным пером. Его ротный с замполитом насиловали постоянно. То ленкомната, то … короче писал-рисовал парень без продыху. Вообще говоря, художники пользовались особым почётом и уважением. Но об этом будет дальше Вот с ним тоже можно было на любую тему поговорить и он никогда ни ухом ни нюхом не давал понять, что как то выше положение у него, чем у тебя, молодого неопытного.
Мишка Юсов. Москва. Улица Фестивальная. Этот вообще был как танк. НЕПРОБИВАЕМЫЙ !!! Скала. Даже завидно до сих пор. Но если когда приколет, то рота просто умирала. А сам … ну не помню я, чтобы он хоть раз улыбнулся. Вот помню, что ржали мы миллион раз с его подачи, а конкретного ничего рассказать не могу. Не вспоминается.
Андрюха … то ли Гринёв, то ли Гринин. Этот жил на параллельной улице. У нас даже общие знакомые были. В смысле дома, на гражданке.
Сами понимаете, что никаких проблем в отношении с ним не возникало никогда, но вот в роте он никаким авторитетом не пользовался. Был совсем никакой. У него какая то история была на первом периоде. Руку повредил на физо. Так потом до дембеля и ходил, баюкая её на весу. Он по ходу в госпитале чуть ли не больше чем пол года провалялся. Может его, поэтому не любили. Шлангом что ли считали? Я его потом встретил дома, так что он с рукой так и ходил, подогнутой. Поэтому, мне кажется, что не шланговал парень. Но армейский коллектив, это организм сложный.
Под стать ему был Мишка Сорокин. Питер. Тоже спокойный и добрый парень. Отличный спец. И тоже – дело делал молча и спокойно.
Ну, питерцы, это вообще особая статья. Но, вот, что интересно, это потом и в дальнейшей службе выяснялось – большие были любители попить-выпить. И это при какой то особой, интеллигентности, что – ли? Какой-то особый стиль и жизни и поведении.
Был у нас Гога. Жидков, звали то его Славка, кажется. Я точно не помню. Из Мытищ или Калининграда, сейчас Королёв. Замстаршины. Старший сержант. Первый в казарме человек, после того, как последний офицер из казармы уходил. Длинный, лбом лампы сшибал. Здоровый слон. Громогласный, как репродуктор. Гонял он роту жёстко, но вот чтобы унижал – не помню. Была у парня жилка такая, командирская. Его и любили и боялись одновременно. Но не ненавидели, как некоторых.
Я пол года спал над ним.
Вот гадость только в чём была. Если письма из дома нам выдавал Гога, то производилось это действие всегда в каптёрке. Они на пару с Бетинским, с каптёром вызывали получившего письмо и вручали его при закрытых дверях. Почему? Да просто всё. Слали нам из дома рубли-трояки-пятёрки. Вот письмо и вскрывалось. При них. Нет, письма никто не читал и даже в руки не брал. А вот разворачивать приходилось. И если что-то находилось, то реквизировалось. Но не просто, а под разговор, что если бы добрые дедушки сообщили бы в особый отдел или замполиту там, то мотать бы тебе, молодой, срок …. дыр тыр пыр. Ну, все прекрасно понимали, и не ныли. Я разок только налетел. Мне брат рубль, по моему, прислал. Он тогда на стипендию жил, а эти скрысили.
Я у Гоги, когда он уже отправки домой ждал, спросил. В смысле, зачем ему то это надо было. Ведь нормальный же парень. Он мне ответил одним словом – Дембель, понимаешь?
Теперь о каптёре. Алмаатинец. Фамилия вот запомнилась. Бетинский. Имя не помню. Его я понять так и не смог. С одной стороны была в нём какая-то человечность, а с другой … Может, должность обязывала?

[size=117][b]Совсем маленькое лирическое отступление
ОБ ОБЛИЧЕННЫХ ОСОБЫМ ДОВЕРИЕМ[/b][/size]

Вообще сословие срочников обличённых какой-нибудь … нет, не властью, а доверием вышестоящих начальников. Ну, какая особая власть у каптёрщика, писаря или скажем, кодировщика? Никакой. А вот положение привилегированное. Отсюда и особое отношение, конечно в первую очередь к младшим по призыву. К своим однопризывникам … тут по разному. Потому что внутри одного призыва тоже существовала иерархия. К старшим … тут без вариантов. Старший он и есть старший. Особо не поборзеешь. Но к младшим всегда свысока и с пренебрежением. Чаще всего. Исключения бывали, какое же правило без исключений, но крайне редко. Почти никогда.
Отличительным знаком кастовой принадлежности служили ключи. А уж если на колечке помимо ключей была ещё и печать, то это был не просто принц, а наследный принц. Ибо печать!!!
Ключи крепились к ремешку или к цепочке. С другой стороны этот удлинитель цеплялся к ременной петле на поясе брюк. Чтобы, значит, не потерять случайно. Длина этого приспособления была такой, что если свободно отпустить ключи, то связка оказывалась на уровне колена. Во первых это было сделано, для того, чтобы можно было открыть дверь или там сейф или шкаф, не отстегивая ключей. А во вторых…. Во вторых, при перемещениях по казарме или нахождении в местах, где не было начальства, курилке например, цепочка эта раскручивалась на пальце и на него же наматывалась. Потом процесс повторялся, но в другую сторону. Опять раскручивалась и снова наматывалась. И так … пока не надоест. Это считалось круто, и было отличительным опять таки признаком принадлежности к касте хранителей ключей, и даже печати.
Ещё это сооружение использовалось для шуток или наказания – воспитания личного состава, младшего конечно. Фактически власть это сословие не обладало никакой, но формально имело право. На что? Представьте идете вы в строю или просто идёте. Сзади вас вот такой хранитель. Вытаскивает он свою цепь и лупит сзади по … ниже ремня, но выше сапог. По ногам или выше. Разницы никакой. Всё равно больно. Останавливаться, тереть ушибленное место или как-то выразить своё недовольство не рекомендовалось. Ибо следовал вопрос:
- Ты чем-то недоволен, военный? – и, как правило, следовала добавка. Просто так, потому что старослужащему обличенному хранителю было скучно.
Если оному хотелось проявить власть с пользой для службы, то вылавливался кто-нибудь из вечно нарушавших, по мнению стариков, порядок и дисциплину молодых. Ставился по стойке смирно и воспитывался. Слова разные говорились конечно, смысл их сводился к сакраментальному вопросу:
- Ты поал? Поал, нет? Чё, не поал? («поал» - в смысле «понял») – и вопросы эти задавались очень раздражённым и злым тоном с видом совершеннейшего превосходства и непогрешимости в своей правоте. Потому что только одним своим видом молодой боец вызывал в этом самом … раздражение и возмущение. Чем? Да просто своим существованием. Но это ладно. Но в определённый момент этого воспитательного процесса ключи на ремешке начинали использоваться в качестве «весомого» аргумента. Очень неприятно было получать этими «аргументами» по ногам. А если уж доставалось, извините, по своему … м-м-м «аргументу», то и совсем было неприятно.
Таких вот удальцов - молодцов было в роте двое. Вот этот каптёрщик и кандедушка кодировщик. Если первый всё-таки ещё как-то был сдержаннее и выдержаннее, то второй … Он постоянно сидел в штабе. В своей каптёрке. Там и спал. А когда приходил в роту, соскучившись … вообщем был просто паталогический садист, хотя и трус редкий. Вечно оглядывался и озирался. Как бы кто не увидел чего?
Вот такие были … игрушки … для взрослых и не очень умных мальчиков.
Но тем не менее вся эта каста была связана между собой общностью интересов. Люди одного круга, знаете ли. И что не менее интересно близость к ним считалась тоже своего рода привеллегией. Как ни крути, а в руках этих деятелей были ключи к некоторым очень удобным и нужным ценностям и благом. Даже вручённое тебе прямо в руки письмо, минуя контрольное вскрытие или томительно ожидание, пока дедушки наконец решать раздать почту и молодым тоже, превращалось в действительно ПРАЗДНИК, А для этого надо было иметь отношения с почтальоном.
Конечно, были ещё ребята очень хорошие. Слава Желтов, кажется, тихий и спокойный парень.
Лозовский, вот тут не помню, как зовут. Он был с Украины. И вечно попадал, в какие то истории за счёт своей активности. Он всегда хотел, как лучше сделать, а получалось у него, как всегда. Просто рок какой-то над парнем висел. Он прилично знал чешский и немецкий, кто-то у него из родственников был совсем западных кровей. Так ему особист жизнь постоянно заедал. Лоза по телику ночью что-нибудь услышит, потом трещать начинает, осведомлённостью блистать в курилке. Ну а стукачей хватало, вот его потом и выворачивали замполит с особистом. Два друга-брата.
Лоза, будучи на ПЦ, сигнал поймал «РЕЙНФОРДЖЕР». Было предупреждение. Это начало учений означало. Стопроцентный отпуск! Но фиг вам. Замылили. А всё его неуёмная активность. Чрезмерная, я бы сказал.
Вот в чём повезло, так это в том, что столкнуться пришлось только с одним подонком, это если о дедах говорить.
Итак. Был такой младший командир у нас. Младший же сержант Дугин. Откуда-то из Подмосковья. Я уж и не помню сейчас. Но вот что интересно. Другие сержанты нас и гоняли и воспитывали, но я не помню, чтобы унижали, а вот этот кадр был.… У него фетиш был – его накачанный организм. Пришёл то он, как ребята рассказывали, задохлик задохликом, но накачался. И возомнив себя крутым и сильным, а, тем более что добавлялась и безнаказанность – казарма есть казарма. Вот и летали мы по контркурсам. Особливо он полюбил Васю. Был такой деятель Гнул его не по делу. Он, Вася вообще то не Вася был, это прозвище такое. Он вообще то никакой был. Чуть что – падал. Нет, он не припадочный был, хитрый просто, немножко. Понятно, что хитрость его была шита белыми нитками, но связываться с ним мало кто хотел. Вот Д.его и доставал. То выключателю Вася докладывал что-нибудь. То перед отбоем минут по пять должен был уговаривать его художественно, в смысле, по поводу «разрешите выключить». Дугин в отпуск поехал. А как же. Он ведь орёл
был перед молодыми, а перед начальством хвостом вилял, пыль столбом стояла!!! Так вот из отпуска он вернулся с огромным бланшем под глазом. Ох, мы и радовались, хотя это было и неправильно. В смысле радоваться. Но как нам было приятно, потому что гнида была наказана, пусть не нашими руками, но наказана. И было это лишним подтверждением, что человек был … вот такое …, одним словом, был этот младший сержант.
Второй, подобный это был Павлюков, всё-таки, кажется. Вот тоже фуфела, хлебом не корми, а дай поизгаляться. Единственный из дедов лупил по ногам в строю, типа «выше ногу». Стишки ему читали, водители ночное вождение сдавали, деньги он собирал с половины молодых … какой то патологический садист был. Даже и вспоминать то про него не хочется.
Вообще, по армейским понятиям, дедушка не должен был заниматься ничем, кроме ожидания дембеля и подготовки к нему. Большинство наших дедов именно так и поступали, но вот встречались уроды ….
Другое дело категория военнослужащих, именовавшаяся в ЦГВ «кандеды». Это третий период службы. Уже не молодые, но и не деды. О них будет отдельный разговор.

_________________
ГРАДЧАНЕ-ВЫСОКЕ МИТО-ШУМПЕРК-ЧЕРВЕНА ВОДА
1977 - 1982


24 мар 2008, 20:31
Профиль
Постоянный участник
Аватар пользователя

Зарегистрирован: 23 фев 2008, 12:00
Сообщений: 77
Сообщение 
Кандедушки

Тут разговор особый.
Эта категория военнослужащих, которая имеет и права, в отличие от первого и второго периодов, но и обязанностей у неё, у этой категории хватает тоже. С них спрашивают и командиры строго, а с другой стороны они находятся под контролем дедов. Нет, их не гоняют в открытую, не гнобят, как молодых. Их никто не заставляет пахать, явно, по крайней мере, но и буреть не позволяют. Если, не дай Бог, дедов командование нагибать начинает за порядок или там ещё за что, то спрос с кандедов. Почему, мол, молодых распускаете так, что нам беспокойство получается. Вот и крутятся они между дедами и командирами, обеспечивая и тем и другим спокойствие и порядок в подразделении. И вот тут интересная вещь случается.
Молодых в роте было две категории. Первый и второй период службы. Разница небольшая. Т.е. никакой практически. Про первый период я вообще говорить не буду, замечу только, что в нашем внутреннем кругу, т.е. кругу молодых всё равно определенного рода разделение было. Первый период понимал, что когда мы станем кандедами, они останутся молодыми, и ссориться с нами им же дороже было, поэтому, по негласному пониманию ситуации, всё-таки самая грязная и тяжёлая работа делалась ими. Это получалось как-то само собой, хотя, повторюсь, никто никого не заставлял. Просто так получалось, и всё тут.
Мы, те, кто приехал из учебки, предыдущие пол года службу с нынешним третьим периодом не тащили, и были мы им чужие, но всё-таки спецы и стояли всё-таки немного выше, по крайней мере, в глазах командиров. Ребята нашего призыва, но прослужившие первый период в роте, были в основном водителями и дизелистами электромеханиками. Спецы все были из учебки. Доставалось им, конечно, по первому периоду гораздо сильнее, чем нам в учебке.
Ведь в учебке мы были все одинаковые. Как бы нас там не злючили, не гнули-нагибали, морально нам было проще. Три сержанта на взвод. Остальные равны. А тут было другое.
Их было мало, и были они самой низкостоящей в армейской иерархии кастой. И летали парни, аки мячи футбольные от ударов и тычков. Причём призыв, который уволился в момент нашего прихода, закалку салабонскую получил ещё кто в пехоте, кто в Борисоглебске (там наша Тамбовская учебка раньше была - по слухам форменный дисбат). И порядки были жестокие.
И вот приехали мы.
Кандедами стали те, кто вырос ещё более в жестоких условиях, чем даже наши однопризывники. А рота лучшая, ох не дай вам Бог удачи служить когда-нибудь в лучших подразделениях.… Вот и шерстили нас по полной программе, обеспечивая высокую боеготовность подразделения и образцовый в нём порядок.
В нашем взводе большинство этих кандедов были водители. Горьковский призыв. В другом, а рота состояла всего из двух, большинство было спецы. И много сержантов.
Ну, я сначала о своих расскажу.
Наиболее «яркими личностями» были Валя Гребнев, и Коля … не помню фамилии.
Валя был мужик …. Я не помню, чтобы он лютовал особо, но перец был … абзац. Два случая расскажу.
Он до армии женился. Во время службы его по второму периоду, у него родился ребёнок. И вот, наконец, дошла очередь до Вали – в отпуск его отправлять. Не по заслугам каким-то, а потому что положено по рождению ребёнка. А прикол был в чём. Он призывался из Горьковской области, а жена жила у своих родителей в … где то порядочно от Горького. Так
ему документы выписали домой. Он, ни слова не говоря, уехал. Так даже из дома не поехал к семье.… Когда вернулся, объяснил – мол, ребёнок маленький, ещё плачет по ночам, ну чего, мол, ехать. Я дома отдохнул … Финиш.
Он всегда с гордость говорил, что прочитал всего одну книгу в жизни, и ту не до конца. Это он про «Му-Му» говорил. Я разочек пошутил. Сказал, что, мол, зря не дочитал. Там в конце очень интересные советы по содержанию крупного рогатого скота. А крендель этот был из деревни. У них коров было две. Ну, он в силу своей ущербности принял это на свой счёт, и потом пол года молча и упорно доставал меня. Нет, не физически. Но при каждом удобном случае, шипел в ухо, как змей, что, мол, он мне «Москву покажет». Но трусоват был, земляков моих боялся. Можно же было и досвистеться, если на Москву открыто наехать.
Второй, упомянутый. Коля. Вот это был анекдот ходячий. Маленький, щупленький, весу не больше сорока, но злючий …. презлючий. Мы его клопом звали. Как присосётся, хоть топись. Он тоже «полюбил» Тольку Мамонта. Я уже рассказывал, Толя был здоровый. Килограмм под сто и высокий. Одним словом пять таких Колей. И смех и грех. Коля поначалу начинает Толика задевать, а тот слоником прикинется, молчит и моргает. Колю это доставало сильно почему-то, он скачет вокруг него, руками размахивает, Тольку долбить начинает, а тот стоит и моргает. Со стороны это выглядело очень уматно. Толик однажды шаг в сторону сделал, когда этот прыгнул, тот мимо пролетел, а Толя, добрая душа, поймал его за ремень, чтобы тот не упал. Происходило это на глазах у роты. Рота легла. Толя стоит, держит его, тот в воздухе ногами болтает и верещит. После этого он от Тольки поотстал. Больше морально доставал.
Ваня Студнев. Вот его так до конца и не понял. Вроде нормальный мужик, но воспитание у него заключалось только в одном. Чуть что он со своим друганом – Фомой (про этого ублюдка даже писать не буду) вели провинившегося за казарму и просто, извините, «пуговицы правили», т.е. элементарно били. Но в то же время, если с ним работать выпадало вместе, он также брал лопату, скажем, и наравне с нами пахал. Или никогда не было, чтобы Ванька чем-то не поделился, даже последнюю сигарету делил честно. Что не скажешь о других стариках.
Среди сержантов кандедов народ делился на командиров и … ну как бы это сказать, чтобы не ругаться. Не получится. Там-тарарам, и всё. По-другому не назовешь.
Вот возьмите Шевченко. Аккуратный, подтянутый. Спец отличный. И гонял и дрючил он молодёжь, но кроме хорошего ничего сказать нельзя. Нормальный был пацан. А вот другой откуда то, кажется, из Украины был, Терёха, тот визжал и брызгал слюной. Гнулся перед командирами, молодых случалось, и поколачивал, но перед старшими ложился на брюхо и не петюкал.
Но наиболее колоритной личность был Серёжа К., точно не скажу. Был он с пидо Львова. Ярый, извините, националист.
Наши однопризывники рассказывали, что когда он был на втором периоде, т.е. молодым, то вообще молчал и пахал, никому слова поперек, все делал,… ну вроде нормальным был
парнем. Третий период он был рядовым. Я с ним на ПЦ смен много отсидел. Ну, нормальный, когда на смене. Но в роте менялся, как будто просто другой человек.
Особенно, если рядом не было кого-нибудь из дедов. Но, ели были, то его было и не видно и не слышно. Язык в зад и в уголок. А так, от него было прятаться впору.
Он очень страдал. Все его однопризывники – спецы были сержантами. А у него уже и второй класс был и не дурак вроде, но рядовой. Вова Щенников, ротный наш, его не жаловал. Он командиром отделения его не назначил, а поставил нашего однопризывника, а его в рядовых оставил. Его это здорово заело. Хотя и никому слова поперек не сказал, но все делал, и молодых случалось поколачивал, но перед старшими ложился на брюхо сразу и …
Летом Вову повысили. Он НШ батальона стал. На роту прислали щелкунчика сладенького. Старлей Орешкин. Ну …. просто прелесть. Блатной был или из когорты «отличных» офицеров, которых все вышестоящие стремятся сплавить на повышение, при первой же возможности. «Отличный», это не потому что очень хороший, а потому что от всех отличался. Фуражка на нос, походка боком как у краба. Глазки из под козырька стреляют вокруг. На лице полуулыбка, полуухмылка. Вечные интриги и подковерные шевеления. Одним словом, после Вовки … это было такое уебен зи бите, что мы плакали, Вову вспоминая.
И вот этот ротный, Сережу значит полюбил. Разве что в зад не целовал. Уж не знаю, но приглянулся он ему. Забегая вперёд и чтобы больше не возвращаться, Серёжа в начале своего четвёртого периода стал ефрейтором, а уволился СТАРШИНОЙ !!! Был он пол года заместителем старшины. Вот тогда то мы и взвыли. Мы, это рота, в смысле. Это был яркий пример карьеры «на крови» … Его свои же однопризывники, деды уже, боялись и ненавидели. Трое ребят из-за него в отпуска не поехали. Ему, кстати, отпуск-то объявили, но Щенников сделал так, что съездить и не успел.
И надо же было такому случиться, что он поехал домой с последней партией. Нас тогда на дембель отправляли по географическому признаку. Партии формировались по округам, а не по заслугам. «Золотой эшелон» в группе, ввели уже в середине восьмидесятых. А одет был Сережа, … вся молодёжь роты лишилась своего нового обмундирования, но тот был с иголочки. И вот утром старшина наш обнаружил, что его парадка, та, в которой он служил, а не та которую он у молодых сменял на эту свою, слегка грязная и порванная висела на его месте в каптёрке с аккуратно пришитыми всеми старшинскими регалиями и положенными значками. А фуражка, какая была …прелесть кепка… наверно десятого срока службы. Мы всей ротой, всю ночь перешивали подкладки и т.п. С его клеймением обратно вшили на эту формочку. Вплоть до носков заменили. А в восемь машина в Божи Дар. Он вроде кинулся хватать что-то новое с криком, типа, что он всех имел в виду. Ротный со старшиной его вроде поддержали, а мы, вроде как не коллективно, но мы все Сереже по тихому так сказали, что доложим официально замполиту с особистом о сумме отнятых им у молодых денег и замене обмундирования, если он не заткнётся. Тот подумал, одел хламьё, подхватил чумадан и подался к штабу.
Там замполит батальона его, любимого своего стукачка как увидел, на дыбы. Переодеть, орёт. А во что? И когда? До отправки пол часа.
О нём слава во всём батальоне плохая шла, так что он не нужен был никому.
Стали открывать чемоданы. А у Серёжи, кроме дембельского альбома (это святое – не тронули) да минимума сувениров кирпичики силикатные лежат. Ни джинсиков там, ни сервиза чайного … всё нажитое нечестным путём пропало. Немая сцена. Он вроде вякнул, что, мол, обокрали. А НШ, Вовка наш, смекнул, его только увидя, что к чему, сказал ему просто и ясно, что за пятнадцать лет службы он не видел ни разу, чтобы командиры смогли приговор казармы изменить. И поехал Серёжа … на дембель, как положено.
И не месть это была. Гогу вон всей ротой на дембель собирали, никто в стороне не остался, а этого … Казарма восстановила справедливость. Вообще говоря, это страшная сила. И что не делай, ничего против не сделаешь.

_________________
ГРАДЧАНЕ-ВЫСОКЕ МИТО-ШУМПЕРК-ЧЕРВЕНА ВОДА
1977 - 1982


24 мар 2008, 20:32
Профиль
Показать сообщения за:  Сортировать по:  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 4 ] 


Кто сейчас на форуме

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 15


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Перейти:  
cron
 



WMZ
WebMoney на кошелек Z103777967058


 
Rambler's Top100 Рейтинг@Mail.ru
Powered by phpBB © phpBB Group.
Designed by CGV.ORG.RU
Сборка создана CMSart Studio
Русская поддержка phpBB