………….
Март. Моравия. Либава. Полигон. Ветви хвои залиты льдом как хрустальные, гнутся, ломаются под этим грузом. Каждый прутик превратился в хрустальный столб. Лес словно сказочный.
( Как жаль нет плёнки запечатлеть всю эту красоту! )- подумал я, похрустев плечами- бушлат обледенел не хуже этих прекрасных деревьев. Солдаты сонно застучали лопатами, увидев офицера, идущего над траншеей. Их отрешённые лица выражали глубокое безразличие к происходящему, большинство мучил вопрос: « на черта всё это нужно!?!!??» . Вымазанные в грязи, в рванных сапогах, многие без перчаток. Каримов, увидев офицера, зло усмехнулся, прыгнул в грязь окопа, продолжая курить. Тошев сидел под кустом, подняв короткий грязный воротник бушлата, улыбался узкими глазами.
-«Тошев! Ты чего расселся? Бери лопату и вперёд!» - лейтенант ступал раскисшими сапогами по заснеженной насыпи.
- «Болею!»- вызывающе буркнул Тошев, сузя и без того узкие глаза, посмотрел на офицера.
- «Что у тебя болит?»
Тошев вытянул вперёд руку с перемотанным грязными тряпками пальцем. Из кустов вылез взъерошенный , в относительно чистом бушлате сержант Ибрагимов, заискивающе улыбнувшись, тем не менее напористо заявил:
-«Болеет! Товарищ лейтенант. Пусть сидит».
Васьков, всё это время работавший, выпрямился усмехнувшись.
- «Почему один Васьков вкалывает?»- злился офицер. – «Строиться взвод!».
Солдаты зло плевались. Ибрагимов сузил глаза: « Зачем строиться?».
-«Ибрагимов! Выполняйте команду! Стройте взвод!»- зло крикнул лейтенант.
Солдаты вяло становились в строй. Васьков- молча, остальные- ругаясь и матерясь. Половины небыло.
- «Где остальные?»- посмотрел лейтенант на Ибрагимова. Ибрагимов что-то по-узбекски крикнул одному из солдат и тот со словами «шишим…» поплёлся в лес… Неожиданно появился уазик.
- «Товарищ лейтенант! Воспитанием заниматься будете после! Почему не копаете?»- зло орал зам командира полка. Взвод застыл. Тошев спрятался за впереди стоящего, застегнул крючок. Ибрагимов поправил с затылка шапку. Впередистоящие натянули сзади ремни. Лейтенант развернулся к начальнику, молчал.
- - Где вы растеряли остальных,- продолжал свирепеть майор.
- Сейчас будут все, товарищ майор, - ответил лейтенант, - вызывают.
- Вызывают!- передразнил майор, - Вы, товарищ лейтенант, вместе со своим капитаном здесь всё разложили!
Лейтенант злился на этого майора, на этого нахального сержанта, на этих бестолковых солдат:
- Ибрагимов! Бегом в лес и тащи от туда этих придурков!
Ибрагимов, скривившись лицом, поплёлся.
- Товарищ сержант! Вам было сказано бегом! – майор остановил сержанта, вернул.
- Товарищ лейтенант! Раскотайте ему голенища. – Рявкнул майор на лейтенанта.
- Игбагимов, раскатывай- повторил лейтенант.
Ибрагимов нехотя выпрямил подкатанные внутрь голенища сапог ( что делало голенища короче и считалось модным)….. Из леса показались трое: Челябизаде, Доташвилли и вызывавших их солдат………….


УЧЕНИЯ.

Погрузка закончилась. Дождь стучал в окна грязных вагонов. Намокшая во-время погрузки форма начала подсыхать, в холодном сыром воздухе появился запах дыма из ржавой печи, стоящей по середине вагона.
Солдаты копошились, перекладывали набитые вещмешки, снимали промокшие грязные, у некоторых рваные и прожжённые бушлаты. ( В словацких вагонах нет полок, есть только сидения, разделённые подлокотниками. А на верху- багажные сетки.) Вскоре, под багажными сетками, гамаками закачались плащ-палатки . Лежащие в этих «гамаках» снизу напоминали тюки. Это была единственная возможность принять горизонтальное положение. И поэтому, это сооружение казалоь лучше всяких перин. Спали по очереди.
- Ну что, пора,- ротный улыбнулся и громыхнул заранее приготовленными бутылками. Старшина вытащил хлеб, тушенку, кашу в банках . Офицеры, приободрившись, доставали что у кого было на такой случай. Солдаты, повыбрасывав в окна опустошённые банки из-под сухпайка, спали, некоторые продолжали жевать, О чём-то говорили. Женя Бедиев пытался вытянуть затёкшие ноги, но вещмешок, принадлежавший Челябизаде, мешал и Женя не решался спорить. Сзади Разорёнов, выбросив в окно бутылку из-под «боровички» ( тайком от офицеров припасённую заранее) пьяно ржал с сотоварищами. Здесь всё было в куче: торчали сапоги, висели портянки, качались «гамаки», буграми лежали вещмешки с торчащими черенками сапёрных лопаток, оружие, консервы, сухари, дрова, ящики с матбазой. Офицеры отделили себе место плащ-палатками. Там было немного лучше.
- Где тушёнка? – орал старшина. Ротный как-то краснея вопрошал:
- Ну что же, тушёнка то где? .
Женя видел, как Тошев сунул одну из банкок, переданную офицерами разогреть на стоящей посередине вагона буржуйке, под бушлат. Се ля ви !
- Ну, давай!- раздался голос ротного и кружка пошла по офицерскому кругу. Стало тепло и бодро. Жевались консервы, горели щёки. Говорилось легко. Говорилось обо всём, о чём обычно говорят за бутылкой: о службе, потом о женщинах, потом опять о службе. …….
Эшелон тянулся медленно, часто останавливаясь. На остановках некоторые солдаты спрыгивали на землю, демонстрирую из-под расстёгнутых кителей нижнее бельё, разминали кости, дурачились, из окон вагонов продолжали вылетать пустые консервные банки. Офицеры стояли кучками, курили, загоняли разболтавшихся солдат назад в вагоны, покрикивали. В голове эшелона вдоль платформ с техникой прогуливались часовые. ………..
Эшелон издал скрип и остановился. В ночи раздавались команды. Освобождались вагоны. Разгонялось тепло сновидений холодным ветром полигона. С платформ поползли горбатые коробки БэТээРов, выстраиваясь в колонну. Прошло больше часа в суете, криках, стуках кувалд, выбивающих колодки из-под колёс закреплённых на платформах БэТээРов. Пехота , основательно продрогнув, приступила к погрузке на машины. Светало. Рассвет холодным туманом застлал пространство. Руки хватались за влажные грязные скобы на броне машины, открывали люки. Солдаты забивались внутрь железных коробок, издающих тепло, вперемежку с оружием, вещмешками и прочим имуществом.
- Ротного к комбату! – Раздался сиплый голос ЗээНша.
Из-под макушек хмурых сосен медленно всплывало утро.
- Водителей и старших машин в голову колонны!- прозвучала долгожданная команда.
После короткого инструктажа все заняли свои места. Зарычали двигатели. Дёрнулась с места головная машина и вся колонна устремилась вперёд……


Рассвело. Небо затянуто тучами. Батальоны заняли исходные позиции. БэТээры сгрудились на поляне. Офицеры дорабатывали карты. Дымили полевые кухни. Прыгали на ухабах машины обеспечения, суетились старшины. Грязные неуклюжие солдаты вытаскивали котелки. Другие с сержантами, под руководством офицеров набивали магазины, пулемётные ленты, прикручивали зелёные цилиндры пороховых зарядов к противотанковым гранатам. Офицеры решали, кому доверить ручные осколочные гранаты.
- Загирову – одну, - произнёс капитан. Загиров (чеченец) молча принял в ладонь холодный гладкий зелёный корпус.
- Остальные – сержантам и офицерам.
- Давай мне четыре , - мои карманы отвисли.

Приготовления закончились. Солдаты, перетянутые снаряжением, блестя касками, грузились внутрь машин. У гранатомётчиков из-за плеч зелёными рогами торчали гранаты. Чёрные стволы пулемётов на БэТээРах расчёхлены. Офицеры прикрепляют к себе радиостанции, раскачивая антеннами, наматывая их на плечи, настраивают нужную частоту, входят в связь. Закрылись люки. Всё ненадолго замерло. Шлемофон сжимал череп, лингафоны прижимались к горлу.
- Сорок пятый, я Сокол, доложите о готовности, я – Сокол, приём.
- Сокол, я сорок пятый, к движению готов, я сорок пятый, приём!
- Сокол, я сорок четвёртый…….. Сокол! Я сорок второй!……….. – Прозвучали доклады старших машин. Вперёд!
Тишину природы разорвал рокот двигателей. Батальонные колонны пересекли исходный рубеж. …….
Дороги захлёбывались в грязи и БэТээРэ скользили колёсами, с кряхтеньем карабкаясь на подъём. Справа был обрыв. ( Только бы не заглохнуть )- я думал про себя, сжимая в ладони тангенту радиостанции. БэТээР взревел, затрещала коробка передач, рванулся вперёд, но словно что-то его удерживало: колёса прокручивались на месте. Щёлкнула снова коробка передач, БэТээР дёрнулся и заглох. Меня прошиб холодный пот : Чёрт возьми! Зад впереди идущей машины вскарабкался на подъём, выпустил клубы выхлопного газа и скрылся за бугром.
- Шишим! – Тошев давил педаль «газа», сузя глаза.
Жужжал стартер, но двигатели не заводились. Пехота любопытствующе притихла. Челябизаде что-то выкрикнул на своём языке. Сзади стояла колонна техники. ( Скинули бы в войну с обрыва и пошли дальше,) – пришло мне на ум. Если голова колонна уйдёт. Это значит на моей ответственности весь её хвост! А я с трудом представлял, куда идти. ( Только бы завестись! Только бы догнать колонну! )- холодный пот прошибал меня. Я высунулся из люка, огляделся вокруг: машину объехать было нельзя и она разделила колонну батальона перед рубежом развёртывания в ротные колонны на две части: которая ушла вперёд и которая стояла сзади.
Нос идущего сзади БэТээРа приблизился вплотную к бронированному заду машины, толкнул. – - Заводи!
Наконец выхлопные трубы задрожали от выходящих газов, обе машины усиленно закрутили, надрываясь, колёсами. Застрявший БэТээР медленно на пониженной передаче пополз кряхтя и чихая вверх. ( Слава богу!- вздохнул я.)
Машина перевалила за бугор, ведя за собой всю оставшуюся колонну и вскоре неожиданно оказалась на дороге руководства по которой проносились лёгкие машины управления. Велико было их удивление, увидеть невесть откуда взявшуюся тяжёлую колонну техники! Дивизия шла в наступление! Дороги разветвлялись. Куда вести колонну? Стрелка часов неустанно приближалась к времени «Ч». Это время словно плетью подстёгивало всех. К этому времени все должны были выйти на назначенный рубеж, развернуться, спешиться и атаковать!
( Чёрт! В войну бы расстреляли, - подумал я, достал из сумки карту и стал судорожно искать маршрут).
- Вперёд! – Колонна двинулась, целиком отдав свою судьбу головной машине. Мелькали деревья, пересекались ручьи. Колонна шла на удачу! Вдруг впереди появились корпуса БэТээРов, идущих навстречу.
( - Кто такие?- с тревогой подумал я)
- Стой! – Головная машина остановилась. Идущие сзади БэТээРы подъезжали, останавливались.
Встречная колонна подошла ближе.
- Свои! – Это была потерянная половина колонны батальона! Я ликовал. Лицо комбата, качавшегося в люке головной машины, выражало удовлетворение встречею, облегчение. Соединившаяся колонна рванула вперёд, подгоняемая временем «Ч». Я расслабился. Щеки приятно горели.
- В линию ротных колонн – Марш! – трещала команда в наушниках. Машины взревели, стали отделяться влево и вправо от батальонной колонны. Все внимательно всматривались в передние окна машин, боковые триплексы. Перестраивая колонну, раздавались команды по радиостанции. Колёса хлюпали в густой грязной жиже. Дорога снова пошла на подъём. (Только бы снова не застрять, - не успел я и подумать,) - машина остановилась, рыча и кашляя,…..заглохла. На этот раз дорога позволяла обойти и машины ушли вперёд, туда, где уже заканчивалась артиллерийская подготовка. Стихал грохот разрывов небольшого количества снарядов и мин. Машина делала тщетные усилия вскарабкаться на подъём… Пехота отрешённо спала в десантном отсеке.
- В линию взводных колонн! – трещало в наушниках.
Дивизия шла в наступление!
- А мы, чёрт возьми, стоим! - досадовал я. ( После учений обязательно кто-нибудь съязвит: «Сел замполит в машину- хана машине!»
Сзади по дороге из-за стволов сосен вырулил, лязгая гусеницами, танк, остановился, выпустив облако дыма. – Техническое замыкание танкового батальона.
- Что у тебя? – вопросительно смотрел усатый щуплый старлей двумя белыми точками на чёрном лице.
- Да вот, не тянет!
Танкисты подцепили машину. Танк, лязгая и громыхая легко пополз вверх, таща за собой бронированную машину словно спичечный коробок. За бугром среди высоких мохнатых сосен вилась дорога, изуродованная колёсами, гусеницами техники, блестя огромными лужами с густой коричневой жижей. Трос отцепили. Танк двинулся дальше.
- Ну, теперь вперёд, авось ещё успеем! – я всё ещё не терял надежды.
Глухо зарычали двигатели. Машина тронулась с места, грязь коричневой массой вылетала из-под гусениц. В наушниках слышался треск команд. Дивизия шла в наступление, таща за собой хвосты обеспечения. Догоняя и обгоняя эти самые «хвосты» мчалась незадачливая машина, словно катер рассекая лужи грязи, скача на ухабах, словно на волнах. Но грязь оказалась сильнее грузной машины. Жирная широкая лужа засосала толстые колёса, окончательно развеяв надежды догнать наступающих. Двигатель заглох и на этот раз надолго. В наушниках трещали команды, раздавалась ругань .
- Броня! – Трещало в шлемофоне . Я представлял, как пехота в это время открывает люки и, держась за скобы, вылезает на броню машин. ( Скоро последует команда «Земля» и начнётся спешивание, потом- атака, «бой».) Боясь «посадить» и без того слабый аккумулятор остывающей машины, я отключил радиостанцию. Из-за сосен пробивались лучи устремившегося к закату солнца. Лёгкий холодный ветер остужал разгорячённые головы.
- Всё, товарищ лейтенант! – Тошев безнадёжно махнул рукой, устроился поудобней и уснул.
Я сидел сверху. Думал. На веки наваливалась тяжесть и, опустившись в люк, ненадолго «выключился». Очнулся от стука по броне. Моментально отряхнул тёплую тяжесть сна, выглянул в люк.
- Что случилось? – кричал из люка БээРДээМа лейтенант в маскхалате. Вторая машина разведчиков стояла сзади. …… Вытянув БэТээР из лужи, разведчики ушли вперёд. Но машина по-прежнему была бездыханна.
- Так, подъём! – подал я команду. – Поднимай полики! Тошев, убеждённый в бесполезности всяких попыток отремонтировать старую «шестидесятку», с другими солдатами , вздыхая и зевая, приступил к ремонту……
Смеркалось. БэТээР шёл вперёд. Я пытался войти в связь и узнать место расположения батальона. Наконец лес закончился, впереди простиралось холмистое поле с рощами, изрезанное грязными дорогами. По полю всё ещё продолжали тащиться «хвосты». БэТээР летел туда, куда шли все эти остатки: группы пехоты, БэТээРы, машины, тянущие орудия и полевые кухни, гружённые имуществом. В огромной луже на подъёме надрывно рычал танк, не в силах вырваться из втянувших его объятий весны…… Дорога уходила всё дальше, а количество идущих и едущих по полю только возрастало. Дивизия заканчивала наступление, закрепляясь на занятой территории! Когда я разыскал свой батальон было уже темно…….

ага. как щас помню этот ледяной лес. только дивизионные учения у нас были по теме Дивизия в обороне. спасибо Горби с его оборонной доктриной, земли за оставшиеся полгода перелопатил столько, сколько за предыдущие полтора.
Товарищу лейтенанту все время кажется, что Тошев все время сужает глаза. На самом деле они у него по жизни были такие ))

Поместил бы генерал какой воспоминания об учениях 30-й дивизии весной 89 года на Либаве. И узнал бы чей замысел я, как пулеметчик мотострелковой роты, исполнял. Ради чего копал полдня окоп, запасную позицию, рыл траншею к соседу автоматчику, капониру для БМП. Ради чего к утру следующего дня наш батальон снялся, бросив все свои нарытые в чехословацкой земле ямы. И мы, пехота, тряслись на деревянных лавках десантных отделений своих недотанков. Ехали неизвестно куда (нет в БМП окон, только лючки для оружия в которые ничего из достопримечательностей не разглядишь) Это я потом додумал, что по сюжету учений мы ловко выскользнули из окружения и на новом рубеже обороны решили дать достойный отпор «ненашим». Приехали куда-то, а это кажись стрельбище, хорошо: копать не надо - все уже готово. Траншеи на пригорке, а ниже нас лощина, как на ладони все просматривается. Чуть впереди танкисты заняли свои капониры. Ждем. Смотрю, какие-то БМП слева по дороге колонной едут, пушки развернуты назад, типа отстреливаются. По окопам прошелестело: «Вторая рота отступает, драпают». Поднимаются фанерные мишени бронетехники примерно в километре спереди. Наши танкисты стали стрелять. На смех пехоте мимо. Пушка танка в 15 метрах впереди бабахает здорово, уши закладывает напрочь, через пару секунд разрыв снаряда – мимо, и довольно далече от фанеры. Чуть ближе поднялись ростовые мишени – это мне пулеметчику работа, стрелял, не знаю, попадал или танкисты уже смеялись, боялся в свой танк попасть. Ленту в пулемете в горячке заклинил. Вроде отбили агрессоров. В этот день хоть потеплело, отогрелись, помылись. Не то, что в первые дни учений, когда лил дождь, а по утру лес обледенел. Каждая веточка, каждое дерево покрылись льдом, лед и грязища под ногами не добавляли настроения. Тогда же ребята признали во мне шахтера: мне удалось пару раз найти в чехословацкой земле уголь. Шахту не рыл, просто не одно поколение советских «вояце» прошло через этот полигон, и кто-то оставил недогоревший уголь, кто-то заныкал под жестянку, присыпав землей, небольшой запас – все нашел карагандинский студент.