Об образовании Австро-Венгрии, ремонте взлётно-посадочной полосы и о том, к чему всё это приводит.

Мы строили, строили и, наконец, построили. Ура-а!
(Чебурашка)

Будучи лицом, от авиации далёким, можно сказать, в оной невежественным, тем не менее, хочу! Хочу предупредить о том, чем пахнет удлинение ВПП, если её просто так вот взять и начать удлинять, не посоветовавшись со знающими товарищами. Типа как бы меня.
События, потрясшие тихий мирок окраины словацкого городишки Зволена, где были выстроены дома советского контингента, приходятся на славные 1982-1983 годы. Тогда Леонида Ильича в силу естественных причин сменил Юрий Владимирович, и мне, его тёзке, было приятно разворачивать «Правду» и находить собственные имя-отчество, набранные жирными буквами.
Набравшая огромную инерцию советская система, неслась паровозом сквозь мглу своего светлого пути, ревя гудком в тумане: «Вот! Я! Вас! Все-е-х!!» Пассажиров – смотря по рангу - покачивало в «СВ», потряхивало в купе, трясло в общих и колотило в теплушках. Все были, понятное дело, счастливы! Они, кстати, не знали, что пройдут считанные года - и к составу прицепят открытые платформы, где многих из давешних обитателей теплушек будет рвать ветер и поливать дождь.

Ну а пока, для ещё большего счастья надо было в одном, отдельно взятом гарнизоне ВВС удлинить взлётно-посадочную полосу, дабы принимать на неё всё, что летает, даже «Шаттл», если вздумает перебежать к нам с Луны. И находилась та полоса чуть к северу от нашего Зволена, в местечке Сляч. Откройте карту Словакии, найдите там в самом центре город Банска Быстрица - вот в одним сантиметрике ниже этого кружочка всё и происходило. Там и Зволен, там и Сляч, там и Маша, там и мяч.
Вообще-то правильнее было бы говорить не «Сляч», а «Слияч», так, как это пишется по-словацки и созвучно русскому глаголу «литься». Со времён Австро-Венгерской империи это был курорт, славный своими целительными источниками, изливающимися из недр земли. Выпьет, скажем, капитан стаканчик, глядишь, ему уже майора дают, ну и другие медицинские чудеса с ним происходят. Короче, пили все, да ещё с собой в канистры дармовую минералку набирали, и домой, в Зволен, за 3 км волокли.
Наш «дом» - зволенская окраина - называлась «Подборова», и представляла собой три небоскреба по 12, что ли, этажей, да ещё целый ворох пятиэтажек «хрущёвского» вида, но местного исполнения. Местного – означает, что бригада из 10 монтажников-цыган и одного крановщика-словака за три месяца из привозимых блоков собирала вполне приличную коробку. Это единственный известный мне пример промышленно работающих цыган. Вообще, строилось – на деньжищи СССР - в Словакии много. Мудрый славянский народ, сохранивший «под мадьярами» за тысячу лет свою культуру и язык, знал: Sovjeti тоже уйдут, а построенное останется. Так оно и вышло.
Наша колония была весьма колоритна. Помимо товарищей офицеров и прапорщиков, на Подборова жило большое количество гражданских лиц, т.н. «оргнабор». Это шоферы грузовиков и слесари-сантехники, работавшие в КЭЧ (квартирно-эксплуатационной части), учительницы средней школы для детей военнослужащих и разные прочие.
Вояки же были из разных частей, точнее, из частей разного подчинения. Вместе с сухопутными гнездились там и авиаторы. Вот с них-то всё и началось.
Лётчики всегда были красой и гордостью наших Вооружённых сил. Особое снабжение, особое питание, свои порядки, свой язык (профессиональный слэнг). Мне, следователю военной прокуратуры, страшно «нравилось», когда преступление совершалось в лётной части. Это означало, что уж в этой командировке питаться я буду очень вкусно, не так, как, скажем, «у пехоты». Но, впрочем, не будем зацикливаться на желудке - дальше, дальше!
А дальше было распоряжение сверху об удлинение ВПП на слячевском аэродроме до 3 тысяч 800 метров. Базировались на нём вертолёты Ми-24 («серые волки»), разведчики СУ-2 (если путаю, простите великодушно), ну и что-то там ещё. Сидишь, бывало в своём следственном кабинете, мучаешься после обеда над постановлением о признании потерпевшим, а за окном, метрах в ста над землёй с рёвом заходят на посадку боевые вертолёты, звено за звеном. Красота! Отодвинешь пишмашинку, подойдёшь к окну, любуешься. Тут раскроется дверь за спиной, на пороге – прокурор Сан Саныч.

- Чем заняты?
- Оцениваю собранные доказательства, товарищ подполковник! – Это такая стандартная отговорка у нас была, если начальство врасплох заставало.
- Где дело прапорщика Н.?
- Экспертиза не готова.
- У Вас послезавтра – срок! Вы что себе думаете?..

Тут я дальше опущу, потому что, ей-богу, неинтересно. Вот сегодня, скажем, плёвые дела об убийствах при свидетелях годами расследуются. А потом годами в судах рассматриваются. А тогда был приказ Главного военного прокурора: месячный срок! Со всеми не только допросами, но и осмотрами, следственными экспериментами и экспертизами. И суд военный трибунал вершил скорый и правый.

Короче, всюду была жизнь: за окном в небесах «серые волки» летают, в кабинетах «волков позорных» колют. А заканчивалась дневная гонка, вырубались движки, запирались кабинеты и народ в серых и сизых шинелях и фуражках с красными, голубыми и чёрными околышами, ехал и шёл по домам. Подборова наполнялась народом, одетым уже «по граждане». Выгуливались семьями, все друг друга знали, все понимали, что жены имеют те же ранжиры, что и их мужья, отсюда – и особые отношения между женщинами, не свойственные никакой другой общности людей. Мир военных гарнизонов – это особый мир, это – что-то с чем-то! Это мир молодых, сильных и красивых. При всех минусах гарнизонного быта, населяла-то гарнизоны в Чехословакии молодёжь. Когда средний возраст 33 годика и вокруг – ни одного старика, но куча детей, их молодых мам и, так сказать, однополчан, то весь уклад жизни отличается от такового в метрополии. Эта общность жила особым духом военно-товарно-сексуального соперничества.

Ну, военная и сексуальная составляющие понятны без разъяснения. А о товарах говорится потому, что на дворе стояла эпоха Дефицита. В Чехословакии можно было достать такие вещи, которые в Союзе представляли предмет особой зависти и спроса. С поездов сгружали телевизоры, в поезда грузили ковры и хрусталь. Все двадцать лет «стояния на Шумаве» в Чехословакии шёл безудержный ченьч между оккупантами и оккупированными.

В Афганистане дрались насмерть и продавали душманам оружие. Приобретённые за него джинсы прятали – до вывоза – на минных полях, подкладывая под мины (материалы уголовного дела).
В Чехословакии те, кто имел доступ к ГСМ, продавали местным водилам бензин, жрали одни макароны, а валюта – кроны – тратилась только на приобретение товаров на вывоз (материалы уголовного дела).
В Москве мутно-жёлтую жижу, именуемую пиво, «на точках» разливали в подставленные трёхлитровые банки или целлофановые пакеты. В газетах регулярно публиковали эссе «Корреспондент получил задание купить...» (дальше шло «прищепки», «стиральный порошок», «туалетную бумагу» и пр., пр., пр.)

Ну так мы удлиним полосу или так всё и будем про туалетную бумагу? Ну – щас!
Всё – удлиняем, - сказали в Большом Штабе весёлые ребята и поручили это дело ребятам находчивым. Те подняли трубки телефонов, откуда тут же раздался милый женский голос:
- Slovenska posadka (словацкий коммутатор)
- Пани, просим, спойте нам… - и дальше называлось - не что спеть - а кого «споить» (ударение на «о»), т.е. соединить. Кстати, близко к русскому «спайки». Вообще – язык – ленивый не выучит! То ж, хлопцы, наша ридна мова, только образца IX века.
Короче, из последовавшего разговора воспоследовали нижеследующие последствия:

1. Через какое-то время Правительство ЧССР обратилось к Австрии с просьбой прислать за оч-хорошие деньги асфальтоукладочную машину. Есть такое чудо-юдо на гусеничном ходу. Высотой с двухэтажный дом, мерно шлёпая плицами, эта балда ползёт по чему хошь, хоть по морю (вот те крест - не вру!), а за ней остаётся черная дымящаяся лента асфальтового покрытия. Официальное основание: для улучшения дорог, которые – см карту – в центре Европы и по которым следуют разные грузопотоки, в том числе и австрийские. Убытку, - как мотивировал булгаковский Коровьев, - никакого, а выгоды – целый вагон!

2. Наивные венские михели и гретели оную машину в Чехословакию поставили. Поставили, уточняю – в Словакию. Посмотрите по карте – столица Словакии стоит на самой границе с Австрией, и до 1968 года между Братиславой и Веной (ок.60 км) даже бегал скоростной трамвай.

3. Очень всем довольные словаки передали этого техногенного Голема нам – Советам. Ну а мы, как Вы уже поняли, никакие дороги улучшать и не думали. Состав с чудом-юдом на многих платформах остановился аккурат в Сляче, техника была моментально сгружена и поставлена в торец еродромной ВПП.
Всё – можно начинать удлинять полосу.
Вот что получается, когда русские и словацкие должностные лица оттягиваются в гарнизонных финских банях, вне контроля своих жён. Воистину, пролетарский интернационализм – могучая составляющая мирового прогресса! А вы: оккупация, оккупация… Погодите, ещё не то расскажу!

Вот теперь, скажете вы, самое время подать команду «Пуск!» Ан нет! Нельзя на единственной ВПП проводить капитальные работы и туда же сажать самолёты с вертолётами. Тут или первое, или второе, или одно из двух. На весь период работ лётно-технический состав решено было перебазировать под Прагу – на аэродром с чудным названием «Божи Дар» (переводите с чешского сами).
Надо сказать, что в самой Праге наших военных не держали по трём, как мне видится, причинам:

Во-первых, неполиткорректно. Прага полна западных клеветников с фотиками, а мы вовсе не оккупируем, а помогаем решать братьям их проблемы. У народа Чехословакии на этот счёт даже была такая поговорка: "Кто нам русские - друзья или братья? Конечно - братья, потому что друзей мы сами выбираем".

Во-вторых, нельзя мужиков (и баб, между прочим) из средней полосы России, Закавказья, Средней Азии и Сибири вот так сразу перемещать туда, где у них глаза на лоб вылезут от того, что никогда в жизни не видели. Вокруг них будет чистый город с массой уютных маленьких кафе, развитой транспортной системой и немыслимым изобилием магазинов. Вот тут-то нервы у нашего могут не выдержать. В Словакии и того хуже: вдоль дорог на полях пасутся непуганые серны, к людям выходят фазаны. Тут уж, что находишься в чужом государстве, просто вылетает из сознания. Живность радостно расстреливают, хвастаясь потом друг перед другом, как всё ловко получилось. Про кабаки уж опущу. Скажу только, что об иных «наших товарищах» было такое мнение: «В бой с ним идти можно, а в ресторан нельзя».

В-третьих, кроме этих отмороженных, были у нас и нормальные люди, совестливые и образованные. Вот таким-то - тем более - в Праге делать нечего. Начнут, понимаешь, рассуждать, зачем де такие деньги тратить на содержание огромной армии на чужбине, не лучше ли пустить их на приведение в порядок родных Заблудовки, Кара-Иделя или Бишкека. Пойдут встречи с местными, а как уследишь за всеми в Праге? Никаких "органов" не хватит.

Вот поэтому командование ЦГВ размещалось в посёлке Миловице километрах в 20 от Праги. Нравы в закрытом гарнизоне были, товарищи, правильными. Начальник оного, целый генерал-лейтенант, читая очередной раз устав, обнаружил, что в таковом нигде не говорится о портфелях, "дипломатах", папках и т.п. А говорится о солдатском вещмешке, в коем военнослужащему единственно и позволительно вещи при себе носить. И рыскал он по Миловице на своей чёрной "Волге", тормозя всех офицеров, которые при "дипломатах" были. И всё - "гауптическая вахта", если товарищ старший лейтенант не понимал, как он своим видом всю нашу армию опозорил. И не понимала этого стоящая рядом с ним его жена. А вот их малолетний сынок, видя, как распекают папу хрен знает за что, получал свой первый урок совковой этики. Вы думаете, почему люди наши перед чиновником - своим или чужим - беспомощны? Да вот потому с детства вбито - ты никто!
Вот в таких Божидаровских райских кущах и приземлились наши соколы - те, что орлами взвились со слячинского аэродрома, когда на оный доставили австрийскую асфальукладочную "хрень".
А семьи их в Сляче остались...

КОНЕЦ ПЕРВОЙ СЕРИИ (c) vatsons